появляться на вечеринках не комильфо. У королевы, как известно, должна быть свита. А как раз сегодня, как назло, ни один из действующих Люськиных друзей не может сопровождать ее высочество по злачным местам столичной богемы. И за неимением лучшей кандидатуры эта почетная обязанность выпала мне.
– Ты бы хоть шмотки посмотрела, – соблазняла меня Люська. – Это же моя прошлогодняя миланская коллекция.
– Ну и носи ее сама, – пропыхтела я, с нечеловеческой силой обрушивая шар гантели на шляпку гвоздя. – Чего ты ко мне-то пристала?
– Ну во-первых, – закатив глаза, принялась перечислять подруга, – коллекция, как я уже сказала, прошлогодняя. А я, как ты знаешь, сдохну, но ни одной старой вещи не надену. Во-вторых, я в них не влезаю. Помнишь, я в прошлом году купила жиросжигающий комплекс «Слим супер спид»? Ну и что ты думаешь? Вместо того чтобы похудеть до сорок второго размера, как они обещали, я набрала еще шесть килограммов, питаясь их печеньями и специальным кофе. А тряпье я как последняя идиотка покупала в расчете на будущую стройность. Так что пользуйся, подруга, моей добротой, иди надевай все, что только пожелаешь.
Я нанесла последний, сокрушительный удар, и гвоздь согнулся пополам. Но и дырка в нужном месте просвечивала, стоило лишь только приложить загадочный кругляш к глазу и взглянуть на освещенное окно или лампу. А расширить дырочку можно и кончиком столового ножа.
– Ну наконец-то! – воскликнула Люська, встряхивая занемевшую от долгого пребывания в одной позе кисть руки. – Бери мешок и пошли к тебе, пока дядя Веня занят тараканами. А то сейчас придумает тебе какое-нибудь занятие, тогда уже так просто не смоемся.
Но уйти мы не успели. Зазвенели снаружи о замок ключи, громовым раскатом стукнула, закрываясь, входная дверь, и в коридор ввалился пьянющий-распьянющий доктор Орлов. Глянув мутным глазом на нас с Люськой, сосед радостно закричал:
– Птичка моя! Ты-то мне и нужна! Пойдешь со мной в кабак?
Люська вспыхнула и кокетливо ответила:
– Вообще-то у меня были другие планы, но, в сущности, могу их и поменять.
– Вас, Людмила, я не смею беспокоить, – высокопарно начал хирург-травматолог. – Понимаю всю пропасть социального неравенства, которая пролегла между нами. А вот вашу подругу, если вы не возражаете, я бы прихватил с собой в одно приятное местечко.
Люська растерянно заморгала глазами и, чуть не плача, проговорила:
– Без меня Сашка никуда не пойдет. Ведь правда, Саш, ты без меня не хочешь идти?
Я сжалилась над подругой и великодушно кивнула головой. Люська тут же возбужденно подхватила меня под руку и поволокла переодеваться. Запустила вместе с мешком одежды из Милана в занимаемую мной комнату, а сама, высунув голову в коридор, принялась болтать с Аркадием.
– Ты, Аркаша, не подумай, что я навязываюсь или что-то там еще, – щебетала Криворучко, – но ты, прости меня, на ногах еле стоишь, как же я могу отпустить с тобой свою лучшую подругу да еще в моих дорогущих шмотках? И потом, я на машине, так что к твоему кабаку мигом домчимся. Я в Москве все злачные места знаю. Как заведение-то называется?
– «Титаник», – сверившись бумажкой, невнятно ответил сосед.
– Такого не знаю, – созналась Люська. И сразу же повернулась ко мне: – Ну, ты оделась?
Я стояла посреди комнаты и, глядя в зеркальце пудреницы, надевала на шею собственноручно изготовленное украшение. На мой взгляд, оно как нельзя лучше гармонировало с золотым мини-платьем в обтяжку, серебряными лосинами и моими всегдашними гриндерсами. Другой обуви я не признавала, да у меня ее просто-напросто и не было. А Люськины туфли мало того что были мне страшно велики, все они имели каблуки по двадцать сантиметров, а это для меня смерти подобно.
– У тебя как с головой? – упавшим голосом спросила Люська. Но смотрела подруга не на меня. Взгляд ее был устремлен на стену, где я гвоздиками прикрепила в ряд все пять фотографий заслуженного исполнителя этнических танцев. Даже оборванную фотку Камальбекова пришпандорила. Когда начну готовить концертную программу, все в дело сгодится.
– А что такого-то? – встрепенулась я.
– Да так, ничего, просто дядя Веня не любит, когда всякую муру на стены вешают, – заносчиво ответила Люська. – Вот попрет он тебя, как на Майку, которая перед тобой тут жила, тогда не жалуйся.
– Ну, рыбы мои, вы идете там? – раздраженно выкрикнул Аркадий в тишину коридора.
– Да сейчас, сейчас, – ответила я, пристегивая заколку к челке. Ее, как я и предполагала, настоятельно рекомендовала надеть Люська. Сказала, что она тоже золотистая и к платью подходит. Хороша бы я была, потеряв вчера подарок подруги. – Люсь, а как ты думаешь, с чего это вдруг Аркаша меня в ресторан позвал? Может, я ему нравлюсь?
Сказать по правде, доктор Орлов не был героем моего романа. Характер нервный и дерганый, да и внешность того, подгуляла. С длинным носом и потешной гримасой опереточного злодея на лице, Аркаша то и дело вздергивал одну бровь и, чтобы казаться мужественнее, выдвигал, как ковш экскаватора, подбородок вперед. В общем и целом, на мой взгляд, впечатление доктор Орлов производил самое жалкое. А вдруг Наташка Перова имела в виду именно его? Такого нервного и жалкого?
И я подумала – ну и пусть. Пусть он такой облезлый. Зато на это сокровище никто, кроме меня, уж точно не позарится. Честно говоря, после разрыва с Лешкой отсутствие молодого человека наложило на меня отпечаток легкой паники и стремление хвататься за первого, кто обратит на меня свой благосклонный взгляд. Пусть даже он будет играть роль комического Мефистофеля в уездном театре оперетты. А вдруг это судьба?
В ответ на мой вопрос Люська скривила лицо и, брезгливо вывернув губу, протянула «Ктооо, тыыы, что ли? Да ты офигееела. Уж скорее это я ему нравлюююсь». А потом уточнила, что, однако, она с таким уродом не села бы в кофейне за один столик. На языке подруги это значило, что у хирурга-травматолога не было ни единого шанса покорить сердце привередливой красотки и добиться ее высочайшей любви. Ибо удостоившийся чести пить с Люськой за одним столиком в кофейне кофе автоматически обретал право разделить с ней постель.
Я отнеслась к словам подруги с известной долей скептицизма и, твердо уверенная в нежных чувствах, которые питает ко мне доктор Орлов, выпорхнула в коридор. Сосед рассеянно скользнул по мне взглядом, и вдруг и без того длинное лицо его еще больше вытянулось, а глаза впились куда-то в область моей груди. Ну наконец-то! Хоть кто-то оценил по достоинству мою маленькую, аккуратную грудь. Не то что у Люськи. У подруги тюнингованный лучшими пластическими хирургами Швейцарии пятый номер, и она все время норовит свое оплаченное валютой богатство выложить в вырез декольте... А то вот некоторые еще, бывает, вставят такие си... Но не успела я додумать эту занятную мысль, как Аркадий, точно сбесившись, сделал гигантский прыжок и сорвал с меня с таким трудом созданное рукотворное украшение.
– Ты где это взяла? – проревел врач, размахивая перед моим носом круглой металлической блямбой, от которой тянулся вниз мышиный хвостик кожаного шнурка. – Где, я спрашиваю, ты взяла датчик от израильского аппарата?
Я шарахнулась в сторону, а Люська, вклинившись между мной и хирургом, который, все еще сжимая в одной руке кругляш, второй рукой поднял меня над паркетом и яростно тряс за шкирку, испуганно прокричала:
– А ну-ка прекрати! Ты что, с ума сошел? Ты же платье порвешь, да и ее придушишь!
Аркадий разжал руки, и я с громким стуком упала на пол. Пока я вставала на ноги, отряхивала колени, поднимала с пола заколку фирмы Шанель и снова пристраивала ее на голову, приоткрылась дверь комнаты дяди Вени и его рассерженный голос произнес:
– Люся, какого черта? Идите играть на улицу. Я работаю, и потому кончай шуметь.
– Работает он, – под нос себе пробурчала Люська. – Тараканов лаком мажет...
– Ладно, девчонки, поехали в кабак. По дороге расскажу, в чем там дело, – сквозь зубы процедил доктор Орлов, засунул датчик с веревочкой в задний карман отутюженных брючек и первым покинул квартиру.
Злачное заведение под названием «Титаник» располагалось в прибрежных водах Москвы-реки. Под него романтичный уголовный авторитет Марат Сущевский приспособил белоснежный прогулочный пароход, что слегка покачивался на волнах недалеко от станции метро «Тушинская». И если бы не Люськины обширные дружеские связи в среде тусующейся молодежи, нам бы
