— Это не гигиенично. А я в Лондоне никогда не была. Была в Варшаве, в Афинах и Стамбуле. А в Лондоне — нет! Скажите, зачем вы меня напоили? Как я поеду домой?
— Я вас провожу!
— Нет, провожать меня не надо. Я сама! Кажется, завтра я не встану!
Лилечка взглянула на часики и поднялась с места.
— Не спеши, Лиля. Мы ещё не выпили тибетского вина. Его пьют в самом конце. Выпиваешь чашку и становишься абсолютно трезвым. Я уже заказал.
Берестов поймал Лилечку за руку и усадил на место. Ее рука пылала. И сама она излучала такой волнующий жар, что у Берестова застучали зубы. Она подперла кулачком свое милое личико и уставилась Берестову прямо в глаза.
— Если я не отрезвею, пеняйте на себя! Мне завтра нужно встать со свежей головой. Завтра пятница — поиск текущей информации. Ненавижу пятницу!
— А мне завтра опять звонить Климентьевой.
— А кто она?
— Я раскручиваю одно темное дельце. У Климентьевой шесть лет назад был убит сын, но до сих пор не завели уголовного дела. Причем медэкспертиза дала заключение, что он умер от сердечной недостаточности. Впрочем, это долгая история. Я потом тебя расскажу. Уже несут тибетское вино.
Индианка в розовом балахоне с сияющей улыбкой поставила перед ними поднос с двумя чашками мутного пойла и лукаво подмигнула третьим глазом.
— Это хлебается ложкой! — пояснил Берестов.
— Я не буду! — коротко бросила Лилечка, брезгливо покосившись на чашку, и вдруг выскочила из-за стола.
— Подожди, ты куда? — удивился Берестов, пытаясь ухватить её за руку, но Лилечка не далась.
— Я дойду сама! — бросила она через плечо и выбежа ла из ресторана.
Пока Леонид рассчитывался, Лилечки и след простыл… Ее внезапная перемена настроения повергла Берестова в транс. Ведь он рассчитывал проводить её до дома. Может быть, даже побродить по ночным улочкам под звездами и мутными фонарями, слегка поддерживая её под тонкий локоток… Черт! Это кислое тибетское пойло испортило весь вечер. Куда же она так быстро могла испариться? На противоположной стороне стоял белый «опель» с темными стеклами. Немного погодя он тронулся. За рулем сидел стриженный под ежик парень в черных очках.
16
На следующий день Лилечка весь день просидела в отделе. До обеда обзванивала различные пресс- службы, после обеда не отрывала голову от компьютера. Курить не выходила ни разу. Берестов хотел отловить её во время обеда, но она ускользнула незамеченной. Он трижды заходил в Лилечкин отдел по различным поводам, но она не поднимала головы и ни разу не посмотрела в его сторону. Так бездарно прошла пятница. В страшной тоске прошли выходные, а в понедельник вышел номер.
Статья Берестова, занявшая всю шестую полосу с иллюстрациями обоих барельефов и фотографией Климентьевой производила нехилое впечатление. Удачным шрифтом был набран заголовок и очень выигрышно смотрелись иллюстрации. При подобном сочетании подачи и содержания статья не могла остаться незамеченной.
— Возможно, мне сегодня позвонят! — предупредил Берестов секретаршу Олю. — Будь начеку!
— Всегда начеку! — отсалютовала она и принялась за свой утренний кофе.
Прилетевший из командировки Авекян устроил на летучке очередной разнос. Единственное, что, по его словам, в номере «катило в кипеш» — это заметка Ивановой о собаках. «Это людям нравится, когда русские дворняги загрызают немецких бультерьеров. Все остальное — на хрен никуда не годится». Точно бульдозер прошелся он и по берестовским инопланетянам, назвав все это бредом сумасшедшего, а главную героиню — «сбрендившей без мужика».
— В общем, так, — стукнул он по столу. — Темы я буду смотреть лично. Кто не въезжает, какие должны быть темы в нашей газете, с теми будем расставаться.
На этих словах Берестов по привычке взглянул Лилечке в глаза, но она отвернулась. Сердце Леонида заныло. Если сегодня он не восстановит с ней прежних отношений, то завтра улетит в Лондон. Там он устроится на Би-би-си, прославится, разбогатеет, возглавит отдел «Экономическая политика в России» и… пригласит Лилечку корреспонденткой.
— Алеу! — позвонит он из Англии. — На досуге я вспомнил, что ты никогда не была в Лондоне. Что ж, я тебе предоставляю такую возможность. Мне нужен корреспондент, пишущий на экономические темы. Пять тысяч баксов для начала тебя устроят?
— Мне нужно подумать, — растерянно ответит Лилечка.
— Подумай, Иванова, — небрежно скажет Берестов. — Пятнадцать минут тебе хватит?..
После летучки Берестова ждал сюрприз.
— Вам звонили! — радостно сообщила секретарша Оля. — Просили перезвонить.
По телефонному номеру Леонид чутко определил, что это не тот звонок, которого он ждал. «Виктор Львович Петров, — прочел он на листочке и задумался. — Нет! Никогда не слышал». И позвонил. Ответил сиплый несолидный голос с рязанским говором.
— Леонид Берестов? Доброе утро! Я прочитал вашу статью «России дан знак на мировое господство». Вы написали все очень правильно, — похвалил неизвестный Виктор Львович. — Особенно точно вы определили связь между мощью государства и этими монстрами в световых коридорах. Так вот, эти монстры существуют не только на барельефах. Они реальны, уверяю вас. Я думал, что я единственный человек, который знает об этой тайне. Оказывается, нет. Ваша статья меня очень взволновала.
— Извините! А вы кто? — перебил Леонид.
— Ах да, — вспомнил Петров. — Ну, мою фамилию вы уже знаете. Работаю инженером на ТЭЦ. В начале восьмидесятых я имел счастье посещать лекции одного московского физика, фамилия которого вам ничего не скажет. Лекции были платными. Пять рублей за лекцию. Проходили они на разных квартирах. Можно сказать, лекции были подпольными. Благодаря им я и познакомился с эзотерическим толкованием мира. Потом все это я нашел в теософской литературе. Но есть такая информация, которую я слышал только от него. Он говорил, что если она уплывет на Запад, то Запад возьмет над нами верх.
— А как фамилия физика?
— Фамилия вряд ли вам чего скажет. Минаев его фамилия.
— Что? — подпрыгнул Берестов. — Николай Минаев? Вы ученик Николая Минаева?
— Да! — подтвердил голос. — Можно сказать, что ученик! Хотя нас было несколько человек. Из наиболее известных людей, вернее, из тех, которые стали потом известными, к нему ходили Юра Николаев, ныне профессор, автор книги «Лечение голоданием»; затем — Володя Черкасов, ныне писатель, ученик и последователь Порфирия Иванова; Игорек Хващевский — ныне кандидат технических наук, и так далее. Так вот, я — единственный, кто записывал его лекции на магнитофон. Мне часто звонят старые товарищи, ну из тех, кто слушал лекции, и просят дать переписать лекции Минаева, но я никому не даю.
— Боитесь, что уплывут на Запад?
— Да нет! — засмеялся Петров. — Боюсь, что записи могут испортить. Ведь я записывал на старый катушечный магнитофон «Романтика». Пленка на катушках сыплется. У меня все никак не доходят руки перенести эти лекции на дискеты. Но тут уже нужен хороший компьютерщик, специалист. Сами понимаете.
— Я понял, — нетерпеливо перебил Берестов. — Где и когда мы с вами встретимся? Минаев меня очень интересует. Я о нем много слышал. Кстати, он рассказывал вам о своих опытах по материализации тонких миров?
— Да, кое-что рассказывал, — произнес Виктор Львович задумчиво. — Что ж, я готов с вами встретиться…
— Давайте через час. На платформе «Измайловский парк». Я в светлых джинсах и темной бейсболке.
