– Что ж ты теперь будешь делать? – спросила жена Омирбека.
– Э-э, всю бы жизнь мне отвечать на такие легкие вопросы! Я сделаю так, что этот дурак, мой пир, не только меня словом не упрекнет за нарушение правил, но еще будет за мною ухаживать, как за ханом!
…Когда Омирбек вернулся, лицо пира было мрачнее тучи.
Не дав раскрыть пиру рот, Омирбек поклонился и сказал:
– Ваш недостойный ученик изволил пять дней провести дома потому, что спорил с женой…
– О чем? – спросил кто-то из супы.
– Мы с женой спорили, как распределить сто баранов, которые достались мне в наследство от дальнего родственника, – продолжал Омирбек.
На лице пира раздражение сменилось любопытством и жадностью.
– И как же вы решили поступить? – спросил он.
– Мы бедняки, мой господин, – поклонился Омирбек. – Сто баранов для нас – большое богатство! Пятьдесят мы решили взять себе… десять – отдать младшей сестре жены, которая осталась после смерти мужа одна с детьми… еще десять – на возвращение долгов…
– А остальные тридцать? – нетерпеливо перебил пир.
– Я хотел бы подарить их вам, мой господин, – «поклонился Омирбек.
– Что ты, разве я могу принять такой большой подарок от тебя, верного моего супы? – радостно воскликнул ишан. – Аллах свидетель – я человек скромный, мне ничего не надо…
– Слово Омирбека – это твердое слово, – произнес Омирбек. – Хотите вы того или не хотите, мой господин, но тридцать баранов я решил пригнать вам!
Ишан на радостях приказал принести угощение, усадил Омирбека возле себя и подавал ему пиалу с чаем из своих рук.
Всем остальным супы ишан приказал уйти и заниматься хозяйственными делами.
Угощение затянулось дотемна.
– А когда же ты пригонишь мне баранов? – спросил как бы между прочим ишан.
– Как только мой сон станет явью, мой господин, – смиренно ответил Омирбек.
– Не понимаю тебя… – вытаращил глаза ишан. – Какой с он?
– Спорили мы с женой на самом деле, – сказал Омирбек, – но делили мой сон: мне приснилось, что я получил наследство в сто баранов! Но тридцать из них будут ваши! Слово Омирбека!
– Тьфу! – выругался ишан. – Опять ты меня обманул!
– Почему, мой господин? Я же не говорил, что-эти бараны стоят у меня возле юрты!
Ишану было неудобно признаваться, что Омирбек его так одурачил, и поэтому он сказал:
– Аллах пошлет тебе исполнение желаний; мой супы! Хорошо, что ты даже тогда, когда речь идет о сне, не забываешь о своем пире! Иди к другим супы, но о снах им ни слова!.. Ой-бой, за какие грехи ты послал мне, аллах, этого Омирбека?
Ишан уезжал к своим родным и на время своего отсутствия отпустил всех супы домой.
А когда вернулся, то решил, прежде чем созвать супы, проведать их.
«Почему не пожить денек-другой у своих верных супы? – думал ишан. – Заодно посмотрим, как они любят своего пира!».
Он сел па коня и в сопровождении племянника и нескольких его друзей поехал сначала к тому супы, который жил ближе остальных.
Племянника он послал вперед – предупредить о почетных гостях.
Бедняк супы забеспокоился, засуетился, вся семья всполошилась.
Когда ишан подъехал к его юрте, то увидел, что супы гоняется за курицей. Племянник ишана стоял тут же, уперев руки в бока, и его шатало от хохота, как от сильного ветра.
Курица почему-то не хотела расставаться с жизнью и весьма резво бегала вокруг юрты.
– Стой! Стой, все равно шею сверну! – кричал супы.
Но она отвечала ему лишь насмешливым кудахтаньем.
– А-а, будь он трижды проклят, этот пир! – выбиваясь из сил, закричал супы. – Нашел себе дело – ездить по гостям!
Племянник ишана захохотал еще пуще.
И тут супы увидел остановившихся в некотором отдалении от юрты всадников и среди них – ишана, своего пира!
– О таксыр… – начал было супы, бухаясь на колени в пыль.
Но ишан повернул коня и поскакал прочь.
…Второй супы принял своего пира и его друзей с. должной почтительностью.
Когда гости расселись в юрте, все еще кипящий от возмущения ишан рассказал, как его обидели.
– Смотри, мой верный супы, – обратился ишан к хозяину юрты, – как я похудел во время своего путешествия, а этот неблагодарный для меня курицу пожалел… Обругал…
– Вы похудели, стали тощий, как борзая, мой пир, – сказал супы, – но это не беда. Главное – здоровье, мой господин. Будете здоровым – снова растолстеете, будете жирным, как кабан.
При слове «кабан» все замерли.
Супы готов был проглотить свой язык! Что поделаешь – привычка, ведь за глаза все называли ишана не иначе, как жирным кабаном!
– Мой дядя – кабан? Твой пир, твой господин – свинья? – закричал племянник ишана. – Я тебе язык отрежу!
– Не трогай его, – устало молвил ишан. – Мы ни мгновения больше не останемся здесь!
…Третьим супы, к которому в этот злополучный день попал ишан, был Омирбек.
Усталый пир, его племянник и друзья слезли о коней и едва вошли в юрту, как, словно мешки, попадали на пол.
Немного придя в себя, ишан начал рассказывать Омирбеку о происшествиях. Но так как ишану было стыдно сознаться, что все это произошло с ним самим, он пытался убедить Омирбека, будто это истории одного пира, с которым ишан давно был знаком.
…И от второго своего супы пир тоже уехал, не вынеся оскорблений, – закончил ишан. – Что ты скажешь, Омирбек, обо всем этом? Как бы ты поступил на месте пира? Как наказал бы этих супы?
Омирбек сразу же смекнул, кто является настоящим героем рассказов, и сказал так:
– Мой пир! У этих супы, про которых вы говорили, только обличье человечье, на самом же деле они настоящие свиньи! Но их наказывать не нужно…
– Почему? – удивился пир.
– Лучше плеткой выпороть того пира, что он держит у себя таких супы! Да сбрить пиру бороду за то, что он своих супы не научил даже почитать самого себя! Не достоин уважения тот глупый пир, про которого вы рассказывали, мой господин. И потому не будем о нем говорить!
Кто-то из друзей племянника засмеялся, но тотчас осекся.
– Я себя плохо чувствую, даже аппетит пропал, – вскоре сказал ишан и встал. – Поеду к себе а юрту, позову лекаря…
Гости, хотя и недовольные тем, что им приходится снова отправляться в путь, вынуждены были тоже встать и уехать вместе с ишаном.
– Ты еще поплатишься за эти оскорбления, – садясь на коня, сказал Омирбеку племянник ишана.
– Э-э, зачем так говорить? Что я сделал? – Омирбек настолько искренне разыграл удивление, что племянник даже засомневался: а вдруг Омирбек действительно не хотел оскорбить ишана и весь его рассказ принял за чистую монету?
Когда у Омирбека умер его горячо любимый единственный ишак, то горю его не было конца. Ишан сказал:
– Мой супы, ты горюешь так, словно умер я, твой пир, а не какой-то там ишак!
– Э-э, мой пир, – ответил Омирбек, – этот ишан любил вас не меньше меня. Как он на вас смотрел, хотя вы никогда не дали ему ни крошки, ни травинки… Его любовь к вам была бескорыстна.
Ишан нахмурился и сказал:
