(пляска) Любам ночи, флейте час, Флейте час, Зазнобил я губы… Нимфы, прилелейте нас, Нимфы, пожалейте нас! Поцелуйте, любы… Голос Я — усталая лань, Ты — родник ледяной, О, блесни, только глянь И сольешься со мной. Сатиры Скучны выси-дали нам, Дали нам, Голубые дали… Но когда б ужаленным, О, когда б вы дали нам, Только губы дали. Другой голос Только глаз не таи: Ты — обида, я — нож, И в объятья мои, Как в огонь, упадешь… Ариозо томного Сатира В закатном небе, Где взор мой тонет, Ужель мой жребий Богов не тронет?.. Всегда к борьбе я Атлет готовый, И по тебе я Тоскую, вдовый. Ты уж не пламя ль, И в высях дыма Не жемчугами ль Живешь, таима? О нет, не пламя, Нет там, не в звездах, И, не колдуя, В поспевших гроздах Между цветами Тебя найду я… И на леваде Душисторосой Пушистокосой Шепну менаде, Что в синей дали Все вижу лань я, Что крепче стали Мои желанья; Что худ я страшно, А голодаю, Что слаще брашна Я ожидаю: Чтоб Амимона Дала мне спелых Два лунно-белых Своих лимона. При этом зное Ночами зябнуть, Немудрено и Вконец ослабнуть. О злая Парка! Довольно мести Твоей воочью, О злая Парка! Сегодня ночью Мы будем вместе, Сегодня ночью Нам будет жарко. СЦЕНА ПЯТНАДЦАТАЯ
ЛУННО-ГОЛУБАЯ
Близка ночь. Сатиры мало-помалу прекращают игры и музыку и ложатся спать в траву. С востока показывается луна. Сумрак заменяется синеватым светом. Только деревья еще черней, сплошные и тяжелые. На сцену выходит Нимфа, убранная в большие и пышные цветы, белые и желтые. Она с голыми руками.
Нимфа
