— [ «Абонент-11»] Доктор, слушаю тебя! Прием!
— [ «Нож-38»] Что случилось с [неразб.]? Что раненые есть?
— [ «Абонент-11»] Есть! Порядка 60-ти, 70-ти человек! Прием!
— [ «Нож-38»] Где они находятся? Прием!
— [ «Абонент-11»] Где ты находишься? Прием!
— [ «Абонент-11»] Стой там, стой там! Прием!
— [ «Нож-38»] В каком они состоянии? Скажи! Прием!
— [ «Абонент-11»] У вокзала! Прием!
— [ «Нож-38»] Когда их ожидать? Прием!
— [ «Абонент-11»] Что говоришь?
— [ «Нож-38»] Когда их ожидать? Прием!
— [ «Абонент-11»] Не знаю пока, не знаю! Еще не вывели их оттуда! Прием!
— [ «Нож-38»] Нахожусь в ожидании, жду! На приеме! Прием!
— [ «Абонент-11»] Жди, жди: на приеме! Прием.
— [ «Абонент-11»] На настоящее время… не слышу я его, не слышу… Не знаю!
— [ «Абонент-2»] Так, а вот этих двух ребят я посылал…э-э-э, двух комбатов…Они выходили туда и обе машины сожгли… Результаты по ним не знаете?
— [ «Абонент-11»] Я не знаю, ничего не знаю! Они не выходят на нас, прием!
— [ «Абонент-2»] Они не выйдут, потому что сожжены! Ну, я понял! Всё!» [/i]
..Они не выйдут, потому что сожжены!
Потеряв убитыми свыше ста человек, вечером 1 января 1995 года, окруженная на вокзале 131 Майкопская мотострелковая бригада вместе с 81 Самарским мотострелковым полком, прорвав кольцо, вышла к своим. Практически вся техника была потеряна в ходе двухдневных боев. Погиб командир бригады, командир самарцев был тяжело ранен. Отдельные подразделения и военнослужащие еще в течение недели выбирались из Грозного. Всего за время штурма свыше 2.5 тысяч военнослужащих, были ранены. Около 500 попало в плен, 300 пропало без вести. Потери убитыми составляли около 1.5 тысяч человек. Светлая память!
Глава 3
Сергей порядочно задремал, когда в палатку кто-то зашел.
Гитарные страдания оборвались на половине аккорда, в палатке стало тихо, только дребезжащий звук струны еще некоторое время висел в воздухе.
— Начальство — Сергей открыл глаза, на пороге стоял ротный, майор Асоян, по его тяжелому взгляду Сергей догадался, что Герман только что от «Бати» и что ему досталось.
Ротный был армянин, чрезвычайно уравновешенный человек и толковый командир. Сергей никогда не слышал, чтобы Герман матерился или повысил голос даже на провинившегося. Но его в роте уважали, и авторитет его был чрезвычайно велик. С ним пришел и тезка Сергея — капитан Смолянский, командир роты СОБР, стоявшей поблизости. «Вечный капитан» — так, кажется, его звали в роте. Пройдя несколько войн, к 40 годам Смолянский был еще только капитаном.
— Анненков, Лаппо, Вдовин, Жук, Громов и Саитов, к комбату, — выдохнул ротный.
Лапа легко сбросил с койки тренированное тело и весело спросил.
— За орденами?
— Ага, с закруткой на всю жопу.
— Понятно, хоть закруткой задницу прикроем. Серый, что лежишь? Вставай! — Лапа уже успел надеть ботинки и завязывал шнурки.
Сергей тоже спрыгнул с кровати.
Парни одевались без энтузиазма.
— Что, собрались? — спросил Герман. — Пошли.
Все вышли из палатки и молча направились к штабному вагончику.
У входа в штаб, Герман неожиданно спросил.
— С «граника» ты, Сергей, стрелял? — Сергей кивнул.
— Мы сейчас с хлебозавода, посмотрели на Вашу работу. Что сказать — шашлык получился отменный. «Чехов» было двое, У одного дыра во лбу. — Герман выразительно посмотрел на Вдову.
— Второй — в куски. «Батя» только разозлился, что вы без него ведома.
— Если у «Бати» разрешения спрашивать, то эти «чехи», еще бы неделю спать недавали. — вставил свои пять копеек Вдова.
«Батя» метал громы и молнии. Хотя было видно, что работой он доволен, все равно он строил из себя обиженного.
— Не поставив в известность командиров…мать, мать, мать….
— Рискуя нарваться на засаду… мать, мать, мать.
— Что бы я сказал вашим матерям…мать вашу, мать, мать….
В отличие от Асояна, «Батя» любил материться и, был виртуозом в употреблении нецензурной брани.
Когда словарный запас «Бати» истощился, он сел на табуретку и делая вид, что что-то разглядывает в карте, лежащей на столе, еще минут десять пыхтел как самовар. Потом столько же собирался с мыслями, глядя на жужжащую у окна муху и, наконец разродился.
— За уничтожение снайперско-пулеметной группы боевиков, объявляю Вам благодарность!
— Служим Отечеству! — раздался бодрый и радостный рык.
Такой уставной и бодрый ответ, всегда ласкает слух начальника. «Батино» лицо расплылось в улыбке.
Все испортил Лапа.
— Тарщь полковник, о медальке не похлопочите?
— Медальке?!! — лицо комбата снова приобрело ярко бардовый вид.
— Ага, у Сереги орденов почти десяток, а у меня даже медали нет. А я его командир. Даже
