уже наверняка подготовлены к вашему приезду. Вы полагаете, что вам придется задержаться? — спросил он после небольшой паузы.
— Мистер Говард, — сказал Холмс, глядя на голые стволы деревьев, — чем больше я думаю о смерти вашего отчима, тем больше склоняюсь к мысли о том, что вы не правы. Полагаю, что осмотр места происшествия лишь убедит меня в этом. Но я бы хотел встретиться с мистером Баренбоймом, компаньоном вашего отчима, и задать пару вопросов местному инспектору.
— О, разумеется! — сказал Говард. — Сразу же по приезде я пошлю Сэма в Портсмут с запиской.
Чичестер, как я и ожидал, оказался ничем не примечательной деревушкой с единственной улицей, на которой стояло вразброску десятка три коттеджей и церквушка, построенная, скорее всего, еще во времена Вильгельма Завоевателя. Из всех труб валил дым, а собаки сопровождали наш экипаж таким лаем, будто чуяли в нас похитителей хозяйских кур.
К коттеджу Уиплоу вела узкая подъездная аллея, по краям которой тополя стояли, будто солдаты на плацу. Сам дом показался мне весьма неказистым и неприветливым — типичное строение, созданное не для того, чтобы украсить собой пейзаж, а с единственной целью дать кров его обитателям.
Дождь все еще моросил, и, похоже, конца этому не предвиделось. В полутемном холле нас встретила экономка, которую Говард назвал Мартой, и показала нам с Холмсом комнаты на втором этаже, оказавшиеся столь же неприветливыми, как и все в этом странном доме, наводившем на мысли, что хозяин был слишком занят делами, чтобы занимать ум устройством собственного быта.
— Ужин готов, сэр, — сообщила экономка, но Холмс отмахнулся.
— Сначала, — сказал он, — осмотрим кабинет, и я кое о чем вас спрошу, Марта. А потом мы с доктором Ватсоном непременно отдадим должное ужину.
Кабинет находился в левом крыле, массивная дверь с бронзовой ручкой в виде головы льва была чуть приоткрыта, и на ней были ясно видны следы взлома. Марта вошла первой, по указанию Говарда, и зажгла три газовых светильника, рассеявших полумрак. Мы вошли следом, и Холмс направился к большому письменному столу красного дерева, сделав нам знак держаться в отдалении. Марта вышла в коридор, а мы с Говардом остались у двери.
Кресло, в котором, видимо, сидел старый Уиплоу, когда пустил себе пулю в голову, было отодвинуто к книжному стеллажу, занимавшему всю боковую стену кабинета. Три больших окна выходили в сад. Рамы были закрыты, по стеклам снаружи стекали струйки дождя.
Холмс наклонился и что-то долго рассматривал на полу, а потом начал перебирать бумаги, лежавшие на зеленом сукне стола в полном беспорядке. Возможно, беспорядок был создан полицией, а возможно, самим хозяином, для которого в этом нагромождении книг, бумаг и тетрадей была одному ему известная система. Видимо, мысль Холмса совпала с моей, потому что он обратился к Говарду:
— Полиция нарушила порядок, в котором лежали на столе бумаги. Вы не могли бы восстановить его хотя бы приблизительно?
— Почему же приблизительно? — вдохновился Говард возможностью прийти Холмсу на помощь. — Я знаю место каждой бумаги и каждой книги.
Он подошел к столу и в течение трех минут ловко переложил книги в правый угол, тетради, сложив стопкой, в левый, а разбросанные бумаги собрал горкой и водрузил на пюпитр возле большого чернильного прибора.
— Предсмертное письмо, — сказал Холмс, — было написано на одном из этих листов?
— Нет, листок был вырван из синего блокнота, который всегда лежал сверху. Отчим записывал здесь мысли, которые приходили ему в голову, с тем чтобы впоследствии вернуться к ним более основательно.
Холмс перелистал блокнот и спрятал себе в карман. Потом он подошел к среднему окну.
— Окно, — сказал он, — открывали рывком.
— Ну да, — отозвался Говард. — Мы распахнули все окна, хотя и было ужасно холодно. Дышать здесь было невозможно…
— Хорошо, — сказал Холмс после того, как осмотрел остальные окна. Он отошел к двери, знаком попросив нас с Говардом выйти в коридор, и наклонился, чтобы рассмотреть замочную скважину. Ключ — массивный, с огромным кольцом, — все еще торчал изнутри.
Выйдя в коридор, Холмс притворил дверь.
— Я бы хотел, если позволите, — обратился он к Говарду, — поговорить с вашей экономкой. Вы могли бы тем временем послать записку к мистеру Баренбойму с предупреждением, что мы с доктором Ватсоном будем у него завтра в одиннадцать утра.
С Мартой мы разговаривали в столовой, где уже был накрыт ужин на три персоны.
— Итак, дорогая Марта, — сказал Холмс, — начните с того момента, как вы услышали выстрел.
— Но я не слышала никакого выстрела, мистер Холмс! Я очень устала за день и спала без задних ног. Впрочем… во сне мне почудилось, будто что-то упало… или хлопнуло… но ведь это мне могло просто присниться, правда?
— Конечно, — согласился Холмс. — Скажите, Марта, мистер Уиплоу лег раньше вас?
— Нет, он обычно допоздна работал в кабинете.
— А мистер Патрик?
— Мистер Патрик уже спал, он ложится рано.
— Хорошо, Марта, а теперь расскажите, что вы сделали, когда почувствовали запах газа.
— Ох, мистер Холмс, я просто едва с ума не сошла. Я вышла в коридор, с утра-то я была в кухне, а там свои запахи, а потом отправилась прибраться и сообщить господам, что завтрак готов, и мне так, простите, шибануло в нос, что я подумала, вот сейчас умру… Я сначала решила, что ветер задул светильник в холле, там, знаете, такой сквозняк, когда открывается входная дверь, но вспомнила, что никто из дома не выходил, а свет в холле и не зажигал никто, господа еще не вставали, а я ведь ночую в каморке возле кухни… О чем это я? Да, запах шел из кабинета, точно, из кабинета, и я подергала дверь, но она была заперта изнутри. Я задержала дыхание и наклонилась, чтобы посмотреть в замочную скважину, но ничего не увидела, потому что ключ торчал в замке, и тогда я очень перепугалась… Вы можете себе представить, мистер Холмс, я ведь знала, что старый хозяин засиживается в кабинете допоздна, а теперь этот запах… И я помчалась наверх, чтобы разбудить мистера Патрика, но он уже сам вышел из комнаты — он сказал, что услышал мой крик, я не помню, наверное, я действительно закричала, когда почувствовала запах… Он сразу понял, что могло случиться, и побежал за садовником Генри, а тот принес инструменты, и дверь взломали. Господи, я вообще плохо помню, что было потом…
— Вы первая увидели мистера Уиплоу? — спросил Холмс, делая успокаивающий жест.
— Мы увидели вместе… Хозяин сидел за столом в кресле, но голова была откинута назад… а на полу была кровь и лежал револьвер, он выпал из руки бедного мистера Джорджа… Мистер Патрик и Генри сразу бросились открывать окна, но им пришлось сильно дергать, а я не могла, мистер Холмс, я выбежала в коридор и… По-моему, я упала в обморок, — виновато закончила свой рассказ Марта и развела руками.
— Я понимаю, насколько вы были взволнованы, — сказал Холмс, доставая из кармана синий блокнот, — но, может быть, вы случайно запомнили… Этот блокнот лежал на своем обычном месте?
Марта покачала головой.
— Не помню…
— Марта, — продолжал Холмс, — ваш хозяин, мистер Патрик Говард, утверждает, что Джордж Уиплоу был не из тех, кто может покончить с собой. Вы давно служите в этом доме…
— Тридцать лет, сэр. Тридцать лет и еще полгода. Я знала и жену мистера Уиплоу, упокой Господь ее душу. Мистер Уиплоу был… — Марта всхлипнула, — он всегда знал, чего хотел, и он был хорошим человеком. Он любил жизнь, да, хотя и предпочитал одиночество после смерти жены, но он очень любил по вечерам бродить по саду и… О чем я? Нет, мистер Холмс, я не знаю, почему он сделал то, что сделал. Это ведь противно воле Господней!
— Хорошо, Марта, — сказал Холмс, прервав монолог, который мог бы продолжаться еще долго. — Можете идти и подавать ужин.
Когда Марта вышла, Холмс обернулся ко мне:
— Дорогой Ватсон, я вижу, вы хотите высказать свое мнение.
— Холмс! — воскликнул я. — Вам не кажется, что эти люди попросту пристрастны? Поверьте мне как
