В то утро она вновь заговорила на эту неиссякаемую тему.
– Ты знаешь, – рассуждала она, – я боюсь, не будет ли тебе в тягость безделье. Ведь ты к нему не привык.
– Два десятилетия отдыха будут едва ли достаточны, чтобы сбросить накопленную усталость. Куда мы поедем?
И вот они уже мысленно отправлялись из Андалузии в страну басков, из Алжира в Нормандию, с островов Тихого океана на Цейлон.
Итог подвела Мария.
– Какая мне, в сущности, разница, куда ехать? Рай – это то место, где я смогу никогда с тобой не расставаться.
Рудольф обнял ее.
– Я заключаю тебя в твою собственную тюрьму!
Мария вернулась к более конкретному примеру.
– Ты забыл, что уже давно должен показать мне зимний лес? Как я могу верить человеку, который не выполняет своих обещаний?
– В следующий понедельник и вторник я буду на охоте в Майерлинге, посреди Венского леса, где начинаются горы. Там у меня небольшой охотничий замок. Хотелось бы провести эти дни с тобой, но пока это, увы, невозможно!
– А как бы я была там счастлива! Но будь осторожен, Рудольф, если ты возьмешь меня с собой, я никогда не вернусь в Вену.
– Хорошо, будь по-твоему. Когда нам уже не надо будет расставаться, я повезу тебя туда.
Именно в этот момент донеслось поскребывание со стороны двери, которым Лошек давал о себе знать, и настроение принца мгновенно изменилось.
– Ты видишь, – сказал он Марии, – они не оставляют меня в покое. Они сговорились… Что я им сделал? Неужели они не могут забыть про меня хотя бы на день?.. Входи! – крикнул он Лошеку.
Появился старый слуга.
– Что там еще, почему ты меня беспокоишь? – В голосе принца прозвучала тревога.
– Мой принц, адъютант Его Величества желает говорить с Вашим Высочеством.
Рудольф повернулся к Марии.
– Пройди на минуту в мою комнату. Наверняка ничего важного, но мне необходимо его принять.
Как только Мария исчезла, Лошек ввел офицера. Тот пришел уведомить принца, что император желает его видеть сию минуту в своем кабинете.
Адъютант еще не закончил фразу, а Рудольф уже понял, что отец вызывает его по самому важному для него делу и их беседа решит его участь.
– Я следую за вами, – ответил он.
Офицер вышел. Рудольф открыл дверь комнаты, где находилась Мария. Она заметила, что его лицо переменилось.
– Я должен идти к отцу. Он всегда многословен. Я не могу заставлять тебя ждать, любовь моя.
Марию объял ужас.
– Он будет говорить с тобой обо мне?
– Маловероятно. Скорее, речь пойдет о скучных служебных проблемах.
Тревога не покидала Марию.
– Я так боюсь! Рудольф обнял ее.
– Ничего не бойся, дорогая. Ты знаешь – ничто уже не может нас разлучить. В крайнем случае мы вместе отправимся в Майерлинг, готовые к тому, чтобы никогда оттуда не вернуться… Я попытаюсь после полудня послать тебе записку. Если удастся, найду способ вечером в посольстве дать тебе понять, что нас ожидает.
В страстном порыве они бросились в объятия друг друга.
Несколько минут спустя Рудольф входил в кабинет императора – просторное неприветливое помещение, в котором мебель никогда не меняли местами. Стулья и кресла напоминали строй солдат, ни одной бумаги не было забыто на столе или бюро, ни одно перо, ни один карандаш не покидали того места, где им надлежало быть. Свет в кабинет поступал через два больших окна, окаймленных зелеными, прямо ниспадающими гардинами. Когда принц вошел, в кабинет проникал печальный зимний свет низкого серого неба.
В этот день у него были самые серьезные причины опасаться разговора с отцом, и, поскольку Рудольф боялся, что в предстоящем поединке силы окажутся неравными, его охватило тягостное чувство, которое, постепенно усиливаясь, стало невыносимым. Холодная обстановка кабинета представлялась ему полем битвы, где два противника сойдутся в рукопашной, которая закончится гибелью одного из них. Увы, заранее предназначенный на роль жертвы, он опасался, что нервы его не выдержат. Какое оружие пустит в ход отец? В их разговорах темы личной жизни Рудольфа не затрагивались, и он не мог себе представить, каким окольным путем император приступит к ним. „Лишь бы он оставался официальным!“ – думал Рудольф.
Император сидел за столом, облаченный в повседневную форму фельдмаршала. Его редкие волосы, усы и бакенбарды стали совсем белыми. На крупный нос были водружены очки. Он читал бумагу большого формата, водя карандашом по строчкам.
