наверное, есть о чем. И про Скиннера этого вашего, и про все остальное.
— Рыжий тоже с нами поедет?
— Нет. Рыжему там делать пока нечего.
— Вдвоем? — нахмурилась Танька. — Вернее, в полторы рожи? Я-то не боец.
— Ничего. Все будет отлично, я тебя уверяю. Ты вот мне скажи, ты зачем волосы покрасила?
— Под паспорт.
— И скоро это безобразие отрастет?
— Что, так плохо? — огорчилась Танька. — Мне вроде нравится…
— Да нет, ничего так. Но было лучше.
— Э, ты меня еще покемоном не видел. Нежно-розовым таким.
— Увидел — убил бы… — рассмеялся Герцог.
Танька села на диван, прижалась щекой к бедру, замурлыкала от удовольствия. Герцог опустил руку, почесал ее за ухом.
— Ну, кошка, натурально.
— Ты мне вот что объясни. Ты вот все шутишь — любимая женщина, все такое. Так какого ж лешего ты меня тогда отпустил?
Герцог присел на корточки перед ней, внимательно посмотрел ей в глаза. Лицо его посерьезнело.
— Я никого никогда не держу. Сказала — уедешь, значит — уедешь. Значит, ты так решила.
— Ну какого ж черта… — сжала кулаки на коленях Танька. — Кто так с женщинами обращается? Я же была уверена, что я тебе не нужна абсолютно!
— Обращаются с женщинами. А с людьми себя ведут. Я специально так себя вел — как веду себя в худшем настроении. Это был тест. Для обоих. Ты не приняла. А я могу месяцами так жить, понимаешь? И если ты не можешь этого принять, если тебе так — плохо, то лучше жить порознь. И я был уверен, что ты решила — это не по тебе.
— А ты хотел, чтобы я осталась?
— Хотел.
— Ну почему же ты все делал наоборот? — не могла понять Танька.
— Полюбите нас черненькими, а беленькими негры не бывают, — улыбнулся Герцог.
— Нормально, а? — возмутилась Танька. — Я там чуть не спилась. Любовь всей жизни накрылась медным тазом. Даже не приехал, не позвонил.
— А тебе кто мешал приехать? — удивился Герцог.
— Гордость девичья…
— Это не гордость. Это дурость какая-то. Сама уехала, и ждет, что я к ней приеду. Уговаривать тебя? А зачем? Чтобы ты жила потом со мной и мучилась?
— Тьфу на тебя! Все не как у людей… — сдалась Танька.
— А тебе очень нужно как у людей? — вкрадчиво спросил Герцог. Танька подумала и отрицательно помотала головой.
— Вот и я так подумал. Пойдем, слегка выпьем и слегка посидим с ребятами. А потом спать. Завтра подъем рано утром.
— Мы ж не встанем…
— Я встану. И тебя подниму, не беспокойся. Жестокими, варварскими методами.
Посидели действительно недолго — уже к одиннадцати Герцог объявил отбой и утащил Таньку с кухни.
— В принципе ты можешь еще посидеть. Но тогда будем спать. В основном значении этого слова.
— Еще чего! — возмутилась Танька. — Я тебе покажу основное значение.
Утро подтвердило тезис о том, что добрым оно не бывает. Даже если тебя будит, сталкивая с постели, любимый мужчина. Особенно, если после этого он бесцеремонно тащит тебя в ванную и засовывает с головой под холодную воду. Танька посмотрела на часы — семь пятнадцать. Ничего себе. В такое время нужно ложиться, а не подниматься. Завтракали основательно — пельменями с соевым соусом. Танька вяло поклевала пищу, но Герцог, рыча, заставил ее съесть все, что положено на тарелку, и допить до конца чай.
— Все мы дети ночи. Но иногда нужно вставать с рассветом. И это нужно уметь делать легко и без страданий.
— Хорошо тебе… — кисло сказала Танька. — А я после еды совсем спать хочу.
Герцог положил ей руки на плечи, размял, потом перенес ладони на виски, легонько помассировал кончиками пальцев. Довольно болезненно нажал на какие-то точки за висками, потом помассировал лоб и переносицу. Под конец Танька почувствовала себя бодрой и готовой к подвигам — обычно это состояние посещало ее только с наступлением сумерек.
— Вот так. Собирайся, поедем.
1. Кэсс: День 7-й
Гарнизон сдался после нескольких часов переговоров. Технику удалось сохранить.
Впрочем, Кэсс это пока что мало интересовало. Ей требовалось прояснить один вопрос. Ответ — известен заранее, но нужна бумага, которую можно взять в руки. Официальная бумага, желательно — с печатью.
Прямиком с поля, только успев накинуть на плечи китель — было прохладно, она направилась к корпусу СБ. Идти внутрь не пришлось — нужный ей подполковник как раз выходил из здания. Кэсс четко отсалютовала и спросила:
— Техник Эссох у вас?
— Уже не у меня. На своем рабочем месте, — ответил эсбэшник.
— А… — открыла рот Кэсс, чтобы задать следующий вопрос, но подполковник коротко бросил: «Простите, я спешу».
И, действительно торопясь, пошел куда-то. Кэсс недоуменно посмотрела ему вслед, закрыла рот, бегом отправилась к ангарам и вновь, в который уже раз, налетела на Эрга. Тот по своей дурацкой привычке сгреб ее в охапку, приподнял и переставил на полшага от себя. Подоплеку этой манеры Кэсс знала столько лет, сколько периодически налетала на здоровяка Эрга. Она была едва ли не самой низкорослой среди летного состава, а Эрг был самым долговязым, и, чтобы видеть ее лицо, ему требовалось отодвинуть ее на некоторое расстояние. Да и Кэсс не очень-то удобно было задирать голову, чтобы видеть не его грудь, а хотя бы подбородок.
— Как твои дела? — спросил Эрг.
— Простите, я спешу, — повторила она фразу эсбэшника и помчалась дальше. Эрг долго и удивленно смотрел ей вслед.
— Рин, я опять к тебе, — влетела в подсобку, с грохотом захлопнув за собой дверь, Кэсс. — Очень важное дело. На миллион кредитов!
— Слушаю, капитан, — Рин поднял глаза от стола, снял защитную маску и внимательно посмотрел на Кэсс.
— Дело опасное, — сразу предупредила она. — Или благодарность в приказе, или трибунал.
— Что затеяла, сестренка? — техник скинул накидку, пригасил мощность паяльника. Кэсс с улыбкой смотрела на стол, на котором рабочего места было — один локоть поставить, а все остальное было завалено деталями, частями деталей и бывшими деталями.
— Нужно тряхнуть СБ. Наше СБ.
— Зачем?
— Нужно личное дело… догадываешься, чье?
— Догадываюсь, — кивнул Рин. — Штаб-капитана Валля.
— Именно. Извини, но ребят я впутывать не могу. А ты, кажется, хотел сделать ему что-нибудь… не самое лучшее.
