Да и потом, она ее не на продажу писала, не для королевских семей, и, даже, не для славы. Она ее написала только для того, чтобы получить бесплатный авторский экземпляр.
Никто не знает, что произошло с армиями непроданных экземпляров ее книги. Но точно ни одной нет ни в музеях, ни в частных коллекциях. Даже у Азирафаила ее не было; у него начинали дрожать коленки при одной мысли о том, что когда-нибудь он таки получит ее в свои наманикюренные руки.
На самом деле, во всем мире осталась лишь одна копия пророчеств Агнес Безумцер.
Она стояла в книжном шкафу примерно за сорок миль от того места, где Кроули и Азирафаил ели свой замечательный ленч и, образно говоря, только что затикала.
И вот уже прошло три часа… Три часа на Земле находился Антихрист, а один ангел и один демон за них троих старательно напивались.
Они сидели напротив друг друга в задней комнате азирафаилова грязного старого книжного магазина в Сохо.
У большинства книжных магазинов в Сохо есть такие комнаты, и большинство из них заполнено редкими, или, по крайней мере, очень дорогими, книгами. В книгах Азирафаила не было картинок – только старые коричневые обложки да хрустящие страницы. Изредка, если вынуждали обстоятельства, он одну из них продавал.
И, тоже изредка, к нему приходили серьезные мужчины в темных костюмах и очень вежливо предлагали ему продать магазин, чтобы превратить его в место, более подходящее к обстановке. Время от времени они предлагали деньги – пачки старых, мятых пятидесятифунтовых банкнот. А еще бывало, что во время разговора вокруг магазина ошивались другие мужчины в темных костюмах, качали головами и говорили о том, как легко загорается бумага, а уж если загорится, все здание сгорит.
Азирафаил улыбался, кивал и говорил, что он подумает о предложении. Они уходили. И никогда не возвращались.
То, что ты ангел, не означает, что ты дурак.
Стол перед парой был заставлен бутылками.
– Дело в…, – произнес Кроули, – дело в… Дело в…
Он попытался сфокусировать взгляд на Азирафаиле.
– Дело в…, – повторил он еще раз и попытался придумать, в чем дело.
– Дело в дельфинах, – наконец просветлел он, – вот в чем дело.
– Это рыбы такие, – кивнул Азирафаил.
– Не-не-не! – ответил Кроули, тряся пальцем. – Это млекопитающее. Самое настоящее млекопитающее. Разница в… – Кроули, продираясь сквозь болото своего сознания, попытался вспомнить разницу. – Разница в том, что они…
– Спариваются вне воды? – предположил Азирафаил.
Брови Кроули насупились.
– Не думаю. Нет, точно что-то не то. Что-то про их молодежь… – Он собрался. – Дело в… Дело в… Их мозгах.
Он потянулся за бутылкой.
– Что с их мозгами? – спросил ангел.
– Большие мозги. Вот в чем дело. Размером с… Размером с… Размером с ужасно большие мозги. Да еще и киты. Мозги мозгами погоняют, говорю тебе. Проклятое море просто кишит мозгами.
– Кракен, – кивнул Азирафаил, мрачно глядя в стакан.
Кроули уставился на него долгим смущенным взглядом человека, перед поездом мыслей которого вдруг провалились рельсы.
– А?
– Большая такая сволочь, – пояснил Азирафаил. – Спит в мрачных глубинах, на самом дне. Под кучей огромных, несчитанных полипол… полипо… огромных таких водорослей, вот… Должен подняться на поверхность в самом конце, когда море закипит.
– Да?
– Факт.
– Ну вот, – продолжил Кроули, откидываясь на спинку кресла. – Море кипит, все бедняги дельфины сварились, остальным наплевать… С гориллами то же. Говорят: «Ой, небо все красное, звезды на землю падают, что в бананах-то в наши дни?». А потом…
– Они, знаешь ли, гнезда делают, эти гориллы, – вспомнил ангел, в очередной раз наливая себе из бутылки – в третий раз ухитрился не промахнуться мимо стакана.
– Не-е…
– Клянусь Богом! В кино видел. Гнезда.
– Гнезда птицы делают, – поправил Кроули.
– Гнезда, – настаивал Азирафаил.
Кроули решил не спорить.
– Ладно, – сказал он. – Все звери, большие и салые. В смысле малые. Большие и малые. Многие с мозгами. А потом «бабах»…
– Но ты же часть этого, – указал Азирафаил. – Ты соблазняешь людей. И хорошо этого умеешь.
Кроули стукнул стаканом по столу.
– Это не то. Они не должны соглашаться. Это ж и есть основы мира, верно? Твоя сторона выдумала. Людей надо проверять… Только не на устойчивость к разрушению.
– Ладно, ладно. Мне это не нравится, как и тебе, но я же тебе говорил, что не могу ошлу… ошву… не делать то, что велено. Ангел, п'нимаешь.
– На Небесах нет театров, – заметил Кроули. – И почти нет фильмов.
– И не пытайся меня соблазнить, – ответил Азирафаил несчастно. – Я тебя знаю, старый ты змей.
– Ты подумай только, – продолжал Кроули безжалостно. – Знаешь, что такое вечность? Знаешь, что такое вечность? В смысле, ты знаешь, что такое вечность? Такая гора, понимаешь ли, в милю высотой, на краю Вселенной, и раз в тысячу лет такая маленькая птичка…
– Какая еще птичка? – подозрительно спросил Азирафаил.
– Маленькая птичка, про которую я говорю. И каждую тысячу лет…
– Что, все время одна птичка?
Кроули поколебался.
– Да, – кивнул он наконец.
– Жутко старая тогда птичка.
– Наверное. Каждую тысячу лет птичка взлетает…
– Хромает…
– Взлетает на вершину горы и точит свой клюв.
– Постой. Этого быть не может! Между Землей и краем Вселенной куча… – Ангел широко развел трясущимися руками. – Куча мусора, мой милый мальчик.
– Но она туда все равно добирается, – настаивал Кроули.
– Как? – спросил ангел.
– Не это важно!
– Может в звездолете долетает, – предположил ангел.
Кроули сделал паузу.
– Да, – наконец заговорил он. – Если тебе так удобнее. И эта птица…
– Только ведь мы говорим про край Вселенной, – заметил Азирафаил. – Так
