но тем не менее пируй с нами.
— Мне уже пора уезжать. — Рудин поднялся. — Ты прости меня, Ириша, не смогу доставить тебя до подъезда. Юра, подвинь немного машину и поклонись хозяевам, я уеду по-английски.
Юра подвинул свой «жигуленок», Рудин подъехал к воротам.
— Ну, бывай, легионер, хорошо, что мы встретились.
— Будь здоров, брат, увидимся.
— Непременно, — махнул рукой Рудин.
Ельцов вернулся к ковру и сел рядом с Ириной. Отблеск затухающего костра в наступающих сумерках бросал на ее лицо прыгающие блики, и казалось, что оно постоянно переходит из света в мрак, и это делало его причудливым и таинственным.
— Что тебе налить? — спросил Ельцов.
— Соку, пожалуй.
— Ты по-прежнему не пьешь?
— С меня хватило мужа-алкаша.
— Ну зачем ты так, Ленька был просто загульным, а так он парень неплохой.
— Ты о нем ничего не знаешь, Юра. — Лицо Ирины снова ушло в тень. — Ты спроси, как он каялся на партсобрании за то, что с тобой водку пил в Доме журналистов.
— Разве? — удивился Ельцов.
— Ты же вернулся в мае?
— Да.
— Значит, многих не видел. И я не советую тебе с ними общаться, у тебя целый террариум друзей.
К ним подошел прилично поддатый дипломат Гоша.
— Вы пьете, Юрий? — грузно опустился он рядом с Ельцовым.
— Если это вопрос, то нет. Если предложение, то да.
— Не хватить ли нам коньячка?
— Мне немного, еще в город возвращаться, машину вести придется.
— А я выпью, — прогудел за их спиной Осипов, — Гоша, давай по полторашке для разгона. — Он мощной рукой обнял нетвердо стоящего дипломата, и они пошли в глубь участка.
Наташа с интересом наблюдала за Ельцовым и Ириной.
— Кто это? — спросила она у жены поэта.
— Мразь. Ты представляешь, Алешины стихи были вставлены в спектакль в театре на Таганке, так она похвалила пьесу, а о его стихах написала, что они утяжеляют действие и написаны человеком, явно не понимающим, для чего поставлен спектакль. Можешь себе представить? Алеша не понимает, а она понимает. Нашли друг друга, два сапога — пара. Скажи честно, зачем тебе сдался этот уголовник?
Наташа пригубила вина, посмотрела на распаленную литературную даму и ответила:
— Может быть у женщины каприз?
— И еще как. Уступи на месячишко.
— Чуть позже. А ваши интеллектуалы?
— У них все в голову ушло.
— У него тоже в головку, но в другую.
Дамы захохотали.
К Юрию с Ирой подошел Анохин.
— Вам хорошо, ребята?
— Очень, — искренне ответила Ира.
— Рад за вас. Юрик, ты не пьешь совсем.
— Мне еще дам везти в город, пошли на террасу, пошептаться надо. Ты меня прости, Ирина, я быстро.
Наташа сразу же засекла, что Ельцов и Анохин двинулись к дому. Она извинилась перед собеседницей и пошла за ними.
Игорь и Юра стали у открытого окна. Наташа присела на ступеньки террасы под ними.
— Вот, Игорек, прочти, это дядька велел тебе передать.
Анохин прочел, помолчал.
— Пробить такую заметку можно. Но я должен знать суть дела.
— Тогда слушай, — Ельцов выбросил сигарету, и она упала Наташе на туфли. — Завтра в два часа…
Он пересказал весь план Игоря Дмитриевича.
В душе Наташи заиграла медные трубы победы. Вот что ждали от нее, вот что она узнала. Да, права была писательская дама: уголовник, он и есть уголовник. Ну что ж, не первый ее объект отправляется за решетку. А главное, она победила этого парня, несмотря на всю его одержимость.
Она победила.
Наташа тихо встала и растаяла в темноте.
Рудин ехал домой. Когда Гоша пригласил его на обмыв новой должности советника-посланника в Болгарии, он узнал, что там будет Ельцов, и доложил Михееву. Тот дал добро и сказал, что Рудин сможет сам составить представление о ЗК.
Ельцов Рудину понравился. Сильный, умный, решительный парень. С таким дружить хорошо, надежный человек, с ним можно идти на любое дело. А Наташа, как всегда, раздражала его. Красивая, чудовищно нагло-самоуверенная баба. Умная, расчетливая, злая. Падла… Коварная. Жаль Ельцова. Очень жаль. Если он ею увлечется по-настоящему, то его ждет душевный крах.
Нужно подбить Баринова снять Люсю с разработки и переключить ее на Шорина. Только надо придумать убедительную причину для начальства. А Ельцову помочь надо, наш он парень.
Наташа разыскала Женьку и сказала, что идет к родителям.
— Возвращайся скорее, у нас шашлык, чай с дивными пирогами.
— Куда я денусь, — засмеялась Наташа.
— Смотри, Ирка Славина Юрку уведет.
— Ты же знаешь, — улыбнулась Наташа, — такого еще не случалось.
Она вышла на просеку и побежала в сторону Дома творчества, туда часто приходят такси из Москвы. Письменники, отгуляв в кабаке ЦДЛ или у любовниц, возвращаются в творческое гнездо на отдых.
Ей повезло, она еще издали увидела зеленый огонек и замахала рукой. Машина подъехала.
— В Москву, — сказала Наташа.
— Москва большая, — отпарировал кожаный шофер.
— Доедем до первого телефона-автомата, я позвоню, и там решим, куда ехать.
— Договорились, красавица.
Такси неслось по Минскому шоссе, Наташа расслабленно откинулась на заднем сиденье. Все-таки вместе с победой приходит усталость. Она чувствовала себя бегуном, преодолевшим тяжелую трассу и победившим соперников. Из автомата она позвонила Рудину на работу. Телефон молчал. Тогда она набрала домашний номер. Через три гудка раздался знакомый голос:
— Да?
— Сережа?
— Да, я. Кто это?
— Это я.
— Наташа?
— Именно. Говорите адрес, я сейчас подъеду.
— Зачем?
— Да не бойтесь, спать с вами не буду, есть потрясная информация.
— Жду, — ответил Рудин и назвал адрес.
