и его дяди. Но поймите, Борис Николаевич, идет классовая борьба. Да-да, не удивляйтесь, мы вновь пришли к тому, с чего начинали. Правда, класс перерожденцев — это даже не класс, не прослойка, а группа. Но эта небольшая часть общества — раковая опухоль. И ее метастазы везде. Юрий Ельцов и его дядя- полковник выполнили свой гражданский долг. А за это не просят наград.
— Но их, возможно, придется защитить.
Андропов задумался, отхлебнул чаю, взял сушку. Михеев ждал решения шефа.
— Помните, Борис Николаевич, в марте мы с вами уже говорили об этом. Очень внимательно следите, как будут развиваться события. Думаю, что на Ельцовых должны выйти люди, интересующие нас. Приглядывайте, но и в обиду не давайте. Немного честным людям осталось потерпеть, совсем немного. А пока готовьте операцию «Торговля». Но помните, работу по Рытову надо продолжать как можно активнее. Вам необходимо встретиться с людьми из Первого главка, они будет помогать вам за кордоном. Рытов — это тайные счета, грязные финансовые аферы в нашей партии.
— Мы начали эту работу, ею непосредственно занимается полковник Баринов.
— Вы писали представление Федорчуку и просили назначить Баринова вашим первым замом?
— Так точно.
— Обрадуйте его. Решение состоится завтра, а в ноябре я поздравлю его с первой генеральской звездой, а вас, Борис, со второй.
— Служу Советскому Союзу! — Михеев вскочил.
— Ну зачем же так официально, Борис Николаевич. По заслугам и честь. Сегодня только чекисты, я имею в виду настоящих чекистов, смогут остановить вал коррупции, надвигающийся на страну. Я доволен вами. Ну, пейте же чай. Мне одному как-то скучно, — засмеялся Андропов.
Зельдин позвонил Ястребу и плачущим голосом попросил немедленно приехать.
— Что у тебя стряслось, опять обнесли? — лениво спросил Ястреб. Ехать ему никуда не хотелось, да и дела эти становились опасными.
Но Зельдин, намекая, что разговор не телефонный, настаивал. Пришлось звонить своим бойцам и срочно вызывать их. Ребята приехали на двух машинах. В полном составе. Они стояли у своих тачек и курили, и Ястреб, выйдя из подъезда, невольно залюбовался ими. Орлы. Бойцы. Все мастера спорта, двое даже заслуженные. Боксеры, борцы, самбисты.
Борька Пахомов подобрал сильную и лихую команду. Одеты все были в дорогие джинсы и отличные кожаные куртки. Не блатные, но любому авторитетному вору сто очков вперед дадут. Парни эти положили на воровские законы с прибором. Если надо, могли заделать любого авторитетного урку. Это была новая поросль уголовников, живущих по своим понятиям.
Ястреб не скупился. Бойцы всегда ходили при деньгах. Многие закупили кооперативные квартиры, у всех машины. Мелкие мужицкие радости, часы «Сейко», перстни. Да и на кабаки им хватало. Это на дело они едут в кожаных куртках. А когда приходят в кабак, поражают знающий народ костюмами, рубашками, галстуками и обувью из «Березки». Им нравилась такая жизнь, давал им ее Ястреб, поэтому они служили ему, как гвардейцы Наполеону.
Однажды на квартиру директора трикотажной фабрики из Валентиновки наехали ребята знаменитого Монгола. О его бойцах в Москве говорили с ужасом. Борька узнал, что бандиты поехали гулять в ресторан «Русь» в Балашихе. Пятерых забили до смерти, а двоих отвезли в гараж в Салтыковке и выбили из них, где спрятаны украденные ценности. Поехали, забрали, вернули рыдающему хозяину. Правда после этого у Ястреба был жесткий разговор с Монголом, но они порешили, что его братки не будут доставать людей, находящихся под охраной Ястреба.
…Ястреб сел в машину к Борьке, и они погнали в Салтыковку к Зельдину.
Подпольный трикотажный король встретил их с таким выражением лица, будто не его грузчики приехали, а бригада из БХСС.
— Ты чего такой? — забеспокоился Ястреб. Хрен его знает, что могло случиться. — Менты достали?
— Если бы. Ты же знаешь, все областные прикормлены. Сырье угнали.
— Много?
— Десять тонн.
— Это как же?
— Водила с кладовщиком поехали на Москву-Товарную, там вагоны из Ташкента пришли, погрузили все, выехали. На шоссе их два гаишника тормознули. Мол, документы, накладные. Пока экспедитор документы доставал, какие-то отморозки шоферов из кабины повыкидывали и угнали сырье.
— Куда угнали? — удивился Ястреб. — Его же на рынке не продашь.
— Куда, куда! В Кучино новая шарага объявилась, делают трикотажные рубашки и к зверькам отправляют.
— Давно объявились?
— Месяцев семь.
— Что же ты молчал, падло? На нашей территории новый цех, а я ничего не знаю. Хочешь, я ментов туда пошлю?
— Ну, понимаешь, они цех прихлопнут, сырье конфискуют, а мне перед узбеками отвечать.
— И то правда, басмачи народ отвязанный, они вполне тебя на пики поставить могут.
— А я о чем говорю. Тебе и твоим шефам это надо?
— Не надо, — честно признался Ястреб.
— Тогда, — голос Зельдина стал жестким, — делай свое дело. Отрабатывай лаве, которые я тебе и твоим бойцам плачу, а то они вместо дела у бухгалтерии толпятся, зарплату грузчиков за три месяца получают.
— Харе, Зельдин, — рявкнул Ястреб, — если бы не мы, ты бы давно с бензопилой «Дружба» вкалывал на лесоповале или по совокупности под пулю пошел в Пугачевской башне Бутырки. Ты с этими новенькими говорил?
— Пытался.
— А они?
— Они послали меня знаешь куда?
— Значит, разговор был и предложение им поступило. Стало быть, все по закону сделано. Что ты о них знаешь?
— Хозяин там Борис Гольдберг. У него четырехкомнатная квартира в Армянском переулке, жена, двое детей школьников, дача в Загорянке. Дважды судим.
— Понятно. Кто у них технорук?
— О нем ничего не знаю.
— Ну, нам и дачи в Загорянке вполне хватит. Адрес знаешь?
— Конечно.
Ночью Борису Гольдбергу позвонил сосед по поселку.
— Боря, — орал он в трубку, — немедленно сюда, твоя дача горит!
Полуодетый Гольдберг бросился в машину и приехал в Загорянку, когда уже начинал заниматься неяркий октябрьский рассвет.
Он бросил открытую машину и побежал к даче. Слава богу, что основной дом оказался цел. Сгорел второй, где у него были баня, бильярдная и некое подобие бара. Пожарные скручивали шланги, их начальник снял каску и подошел к Гольдбергу.
— Вы хозяин дачи?
— Да, я.
— Вызывайте милицию, явный поджог.
Пожарные уехали, а Гольдберг подошел к остаткам дома отдыха, как среди своих он называл это строение. Сколько денег ушло с дымом! Финский кафель, норвежская сантехника, специально привезенные
