— Приятно слышать. Приятно. Ты дачку неплохую купил, дошли до меня слухи.
— Приобрел, Матвей Кузьмич.
— Это дело хорошее. Тебе здоровье беречь надо. Ты, Сашка, для нашего дела человек весьма полезный. Жаль, что у тебя пятно в биографии…
— Так я это пятно стер.
— Это ты у Щелокова его стер. А у Андропова оно навечно осталось. А жаль. Двинул бы я тебя на большую работу. Ну что делать. Слава богу, в группу советников удалось тебя протащить, так что в этом месяце начнешь оклад получать, да к кормушке я тебя прикрепил. Только харчи получай не на Грановского, там народ больно кастовый. На Серафимовича отоваривайся.
— Спасибо, Матвей Кузьмич. — Шорин привстал.
— Да сиди ты, Сашка, сиди спокойно. Ты в прошлый раз хлопотал за каких-то евреев, которые трикотажный цех в Салтыковской больнице организовали.
— Золотое дно, Матвей Кузьмич, очень надежные дельцы.
— Так вот машины эти вязальные из ФРГ им отгрузят. Пусть работают. А благодарность в другом виде нужна.
— Как скажете.
— На эту сумму пусть старых камней в хорошей оправе купят.
— Сделаем.
— Теперь вот что, ты вокруг себя оглядись, лишних людей отсеки. Не нужны они тебе. Сам-то плох. Если удастся вместо него Черненко протащить, то тогда мы в большом порядке будем. Ну а если главный чекист придет, тогда времена суровые настанут.
— Все сделаю, Матвей Кузьмич.
— Ну что твой журналист?
— Пока не знаю.
— И не узнаешь, меньше бабу свою слушай. Ты же бывший чекист. Как мне стало известно, сидит он тихо в детской спортсекции и нос высунуть боится. Пусть работает. Потом поможем ему, такой парень нам вполне сгодиться может. Ну иди, а то у меня дел невпроворот.
В машине Шорин распустил узел галстука, расстегнул воротничок. Вот же сука зажравшаяся, двести тысяч получил и хоть бы глазом моргнул. Восемьсот кусков в год он от Шорина имеет да плюс редкие украшения. Одного Фаберже за это время несчитано получил, и все ему мало.
Интересно, куда он деньги девает? Детей нет. Жена умерла. Любовница? Вряд ли. Это бы Шорин непременно узнал. А может быть, мальчики? Нет, вряд ли. Слишком уж Рытов о своем имидже печется. Есть у него баба. Есть. Только вот кто?
Сегодня Ельцов проводил спарринги. На ринг впервые должны были выйти шесть новичков. Юрий тщательно подбирал пары. Противники были приблизительно равными. Правда, у каждого имелись свои недостатки, но они устранятся в будущей работе.
Первыми нырнули под канат два неплохих пацана Коля и Алик. Защитные шлемы делали их похожими на инопланетян. Алик часто дышал, шмыгал носом, волновался, а Коля был флегматичен и спокоен. Но Юрий знал, что за видимым спокойствием скрывается некая, правда пока ни на чем не обоснованная, уверенность в собственной силе.
Действительно, Коля был прекрасно физически развит, но это одновременно становилось и его слабым звеном. У него были тяжелые ноги. Парень малоподвижен, а это один из самых больших недостатков боксера.
— Ну, освоились? — спросил Ельцов, глядя, как пацаны пробуют ринг боксерками.
Пацаны затрясли головами, капы с непривычки мешали им даже мычать.
— Боксеры на середину! Поприветствуйте друг друга. Алик, не пытайся пожать Коле руку, ты не теннисист. Коснитесь перчатками и достаточно!
Ельцов вспомнил, как много-много лет назад он так же впервые вылез на ринг и топтался растерянно, не зная, что делать.
— Бокс.
Алик сразу же пошел в атаку, пытаясь достать Колю правой, и, что самое невероятное, достал. Коля сделал шаг назад, опустил на секунду руки, и Алик провел серию, четкую, словно на лапах работал.
Коля закрылся, уходя от ударов. Он практически не двигался, позволяя противнику постоянно атаковать его.
— Коля, двигайся, двигайся! — крикнул Ельцов.
Юрий не увидел удара, настолько он был стремительным и резким. Алик сидел на полу, странно тряся головой. Коля спокойно уходил в свой угол.
— Стоп!
Юра вспрыгнул на ринг, поднял Алика.
— Ты как, дружище?
— Ничего, Юрий Петрович, только перед глазами все плывет.
— Давай к врачу.
— Не надо, я уже пришел в себя.
— Нет, дружок, надо. Это первый нокдаун в твоей жизни. Он может стать последним.
— Почему так случилось, Юрий Петрович?
— Ты увлекся атакой и забыл о защите, малыш. Марш в медпункт.
Он подошел к Коле, снял шлем, вынул капу, начал расшнуровывать перчатки.
— Отличный удар. Превосходный. Но такой фокус проходит только с неопытным бойцом. При твоем ударе необходимо не просто передвигаться. Нужно порхать по рингу, тогда ты станешь особенно опасным для противника. Иди в душ.
Ельцов спустился в зал.
— Браво, — сказал кто-то за его спиной.
Юра оглянулся и увидел Сергея Сергеевича.
— Браво, — повторил тот, — из этого мальчика может получиться новый Николай Королев, вы помните его?
— Конечно, Сергей Сергеевич.
— Здравствуйте, Юрий Петрович. Вот я и увидел своими глазами то, о чем так много судачат в Москве.
— Что именно?
— Опальную звезду журналистики, ушедшую в тренеры.
— Ну и как вам показалось?
— Нормально. Настоящий мужчина всегда сильнее обстоятельств. Вы многого добьетесь и на тренерской работе.
Ельцов посмотрел на этого респектабельного благодушного человека, эдакого доброго наставника молодежи, и еще раз подивился хитросплетению жизненных обстоятельств.
— Знаете, чем дольше живу, тем больше убеждаюсь, что успехи приходят за счет неудач других.
— А вам до них какое дело? — удивился Сергей Сергеевич.
— В принципе, никакого.
— Так в чем же дело? — Гость достал золотой портсигар, раскрыл его, но вспомнив, где находится, захлопнул.
— Перерыв, ребята! — крикнул Ельцов. — Пойдемте, подымим на улице.
Они вышли из клуба в чахлый дворик. В нескольких метрах грохотало Садовое кольцо. Сергей Сергеевич раскрыл портсигар, протянул Ельцову.
Они закурили.
— Я пришел за ответом, Юрий Петрович, — пристально посмотрел на него Сергей Сергеевич.
— Я так и понял! — Бросать сигарету было жалко. Не каждый день перепадает настоящий американский «Кэмэл». — Докурю и принесу вам книжицу.
