— Здравствуйте, мальчики.
— Новая роль? — поинтересовался Лепилов, а Никольский гавкнул барбосом:
— Тебя кто сюда пустил?
Анюта тотчас же вышла из одного образа и вошла в другой. Осторожно проникла в кабинет, по- девчачьи клоня голову, застеснялась, замерла в нерешительности.
— А я не знаю… как-то само собой получилось… извините, если что…
— По ней Паршиков неровно дышит, — дал пояснения по ходу действия Лепилов.
Пояснение это почему-то рассердило Никольского, и он сказал Лепилову:
— Нечего ей здесь делать.
— Ну, это мне решать, — уверенно возразила третья Анюта. — Да и вообще я ваш внештатный сотрудник, секретный агент, что хочу, то и ворочу.
— Тогда вороти быстрее. Что тебе? — Ныне Никольский джентльменом не был.
— Ты хоть знаешь, кто такой Тенесси Уильяме? — с доброй насмешкой спросила Анна.
— Мишка знает, — буркнул Сергей. — Знаешь, Миша?
Лепилов важно кивнул.
— Так вот, завтра у нас «Трамвай желание», и я — главная. Держи два билета в тот же третий ряд! — Она протянула ему билеты.
Никольский в размышлении взял бумажку за угол.
— А второй кому? — спросил он недоуменно.
— Мишку захвати, — Анюта скорчила рожу Лепилову. — Он знаток.
— Все? — нетерпеливо осведомился Никольский.
— Усе, шеф, — голосом Папанова из «Бриллиантовой руки» подтвердила Анюта.
И вдруг Никольского осенило:
— Нютка, картинки посмотреть можешь? — И кивком указал на фотографии.
Анюта зашла ему за спину, через его плечо глянула на мини-экспозицию, заметила с пренебрежением:
— Ничего интересного. Дружный коллектив голубых.
— Знаешь кого-нибудь из них? — насторожился Никольский.
Анюта брезгливо фыркнула — настолько выразительно, будто разом произнесла целый мини- монолог: да, мол, знаю кое-кого, но от подобных знакомств ни удовольствия мне, ни пользы.
— А этого? — Никольский через плечо протянул ей фотографию Ромы.
— Личико знакомое, — поморщилась Анна. — Недавно где-то видела… — она примолкла, вспоминая, и вдруг обрадовалась: — Точно! Вчера! В клипе то ли Салтыковой, то ли Ветлицкой — он на подтанцовке кривлялся, пантеру изображал. По ТВ-6.
— Точно? — осторожно, боясь спугнуть удачу, спросил Никольский.
— Господи, врать-то мне зачем?! — спросила Анна удивленно.
— Ты молодец, Анюта, — похвалил он. Пообещал: — В штат возьму.
— И удостоверение выдай, красную книжечку! — подхватила девушка. — Все?
Глядя на нее и в то же время мимо, Никольский задумчиво кивнул.
— Тогда прощевайте, пацаны! — залихватски подбоченилась уже то ли четвертая, то ли пятая Анюта. — Завтра увидимся!
Она упорхнула. Проводив ее глазами и обернувшись к Лепилову, Никольский по-волчьи оскалился.
— Задачу свою понимаешь, Лепилов? На ТВ-6, с клипа копию, узнай, какая фирма его снимала…
— И далее со всеми остановками — перебил Лепилов. — Не первый год замужем, Сергей Васильевич. Я Вешнякова в подмогу возьму. Можно?
…В несусветно громадном павильоне «Мосфильма», перемахивая через толстые кабели, деревянные брусы, металлические крепления, а иногда и спотыкаясь о них, шли к ослепительно яркому пятачку Лепилов и Вешняков. Дошли. На пятачке трое в оранжевых трико по зеленой хлорвиниловой траве подползали к круглому озерцу — зеркалу, лежавшему на полу. От камеры, глядевшей на все это безобразие сверху и чуть со стороны, донеслось наконец:
— Стоп! Спасибо всем. На сегодня закончили.
Погасли осветительные приборы. В тусклой полутьме съемочная группа беспорядочно рассредоточилась. Одного из оранжевых уже в открытых воротах павильона Вешняков цепко схватил за предплечье:
— Молодой человек, не торопитесь. Нам надо поговорить.
— Кому это вам? Не знаю я никого! — жутко тараща глаза от охватившего его ужаса, закричал Рома.
— Нам, работникам сто восьмого отделения милиции, — ответил подошедший Лепилов. — С чего это ты так перепугался, Рома?
Как всегда элегантно одетый в стиле ретро Витек, склонив пробор к клавиатуре аккордеона, самозабвенно пел о том, что
Ты весь день сегодня ходишь дутый,
Даже глаз не хочешь поднимать.
Мишка, в эту трудную минуту
Так тебя мне хочется обнять.
Мишка, Мишка, где твоя улыбка,
Полная задора и огня?
Самая нелепая ошибка. Мишка,
То, что ты уходишь от меня.
Ресторанный зал, словив ностальгический кайф, рукоплескал. Но двое в красных пиджаках поднялись, чтобы их заметил певец, и продолжали аплодировать поднятыми вверх руками. Витек кивком обозначил, что заметил их, снял с плеча аккордеон. Остальные музыканты уже сложили оружие. Наступил перерыв.
Витек покуривал у заднего входа в ресторан. Подошли краснопиджачники.
— Привет, — сказал один из них, видимо, главный.
— Привет, привет, — небрежно откликнулся Витек. — С чем пожаловали?
— Товарец, Арсентьевич, — ответил главный. — На этот раз не бумажки, а настоящие картины, — и важно добавил: — Масло.
— В рамах, — робко подал голос второй.
— Где они? — без восторга поинтересовался Витек.
— В машине. В багажнике, — сообщил главный, но, видя вялую реакцию певца, решил уточнить: — Смотреть будешь?
— Посмотрю на всякий случай, — лениво согласился Витек, отшвырнул окурок и стал наблюдать, как краснопиджачники доставали из багажника утлой «Мазды» нечто обширно-прямоугольное, опутанное тряпьем…
— Вот, — сказал главный и поставил на пол, привалив к стене, полупейзаж-полуинтерьер: на первом плане была изображена притемненная, оформленная в стиле ампир гостиная некой усадьбы, за обширными окнами которой виднелся яркий осенний парк.
— Еще что есть? — без всяких эмоций выспрашивал Витек.
Вторая картина изображала деревенскую избу в перевивах кумачовых подолов, багряных платков, лазоревых рубах, свекольных лиц. Крестьянская свадьба!
Далее следовало нечто батальное: шеренги солдат с ружьями наперевес, ядра горкой, орудия на лафетах и всюду — круглые дымы.
