– О! Ты кто такой?
За спиной у Николая стоял мужчина в такой же, как у него, пижаме, коротко подстриженный, с сильно выдающейся вперед челюстью.
– Ты никак Эсстерлиса заменять улегся? Я смотрю, растерянный стоишь. Значит, за него, думаю. Тут, кстати, хорошее отделение, освоишься и живи.
Николай молча глядел на мужчину с лицом боксера.
– Если честно, – продолжал он, – то я тоже Эсстерлиса подменяю. Уже три года. Тут отделение хорошее. А Эсстерлис, – он приблизил лицо к лицу Николая и понизил голос, – опять покойников оживлять смотался? Ну пускай, дело нужное. И Петька вон, тоже за Эсстерлиса лежит, – мужчина мотнул головой куда-то в сторону. – Да и я три уже года…
– Как же три года? – пробормотал Николай.
– А чего, кормят тут, тепло, гулять иногда выводят. Так что привыкнешь – понравится. А койка Эсстерлиса вон, вторая от стены.
Мужчина вдруг кинулся на колени и стал ловить на полу кого-то невидимого. Охотничий азарт завел его под кровать и он выполз из поля зрения Николая.
Николай подошел к указанной кровати и скорбный уселся на ее краешек. Наблюдая обитателей палаты с подозрением, он просидел так около часа, когда к Николаю подошел плотный, заросший пышной бородой мужчина и, оглянувшись подозрительно, сказал:
– Баллотировался?
– Чего? – не понял Николай. Человек опять оглянулся.
– Баллотировался, спрашиваю?
– Зачем? – для безопасности и лучшего восприятия Николай встал с кровати.
– Понятно, – заключил для себя бородач. – Будешь со мной баллотироваться.
– Да я… как-то не готов. Не очень хочется как-то…
– Правильно, со мной баллотироваться без толку. Будешь моим доверенным лицом тогда.
– Выборы прошли, вроде, – мягко, чтобы не возбудить мужчину, позволил себе заметить Николай.
– Мы к следующей компании готовиться будем. Заранее надо.
– Да я до следующих не долежу. Лучше другое доверенное лицо поищите…
– Долежишь, – очень убедительно и авторитетно заявил напористый мужчина. – Значит так, присядем, – надавив сверху на плечи, он силой усадил Николая на кровать, и сам сел рядом. – Значит так, пункт первый: свободная экономическая зона. Пункт второй: открытие всех границ. Всех! Чтобы можно было, куда хочешь! Куда душе угодно! В первую очередь, конечно, на женское отделение, чтобы санитарные посты сняли и психам ручки от дверей раздали, ходи, куда хочешь во всем корпусе, на всех отделениях… Особенно на женское… У-у-у!.. Жид проклятый! Сионист хренов… – вдруг, устремив ненавидящий, гневный взгляд на входную дыру, закричал кандидат срывающимся от возмущения голосом.
В дыру вошел человек в пижаме и, увидев кандидата, погрозил в его сторону кулаком.
– У-у-у! Сука! Сионист проклятый! Тоже баллотируется. Значит так, он секретарь парткома, гад, жид и тайный масон. А я!.. Да у меня идеальная характеристика для депутата. У меня деда за то, что он в белой армии палачом служил – коммунистов, собак, вешал – расстреляли, отец тоже от режима коммунистического страдания принял. Он у меня вредительством, шпионажем всяким занимался. Ну колодцы там травил, бомбы подкладывал. Так его, гады, в тюрьму… Я сам патриот: по дурдомам с детства скитаюсь… Передушил бы этих сук-коммунистов! Чем не характеристика у меня?! Да я на отделении по характеристике первый демократ. Не то что этот сионист, жид пархатый!.. Значит так, раз ты мое доверенное лицо, сегодня же пропаганду начинай. А вечером на встречу с кандидатом народ собирай… Нажимай на то, что границы на женское отделение открою… и порции жратвы в два раза увеличу, а по телеку одну порнуху пущу…
Но тут в палату заглянула санитарка в белом чепце и халате.
– Милые, на ужин идите, – ласково позвала она.
'Милые' ожили и стали подниматься с коек. Секретарь парткома, сидевший в углу на своей кровати и неотрывно следивший за конкурентом, поднялся и вышел из палаты.
– Пойдем и мы в столовую, а то весь хлеб без нас расхватают, а мне питаться нужно: впереди упорная предвыборная схватка.
Дождавшись ухода соперника, кандидат встал и направился вон. Проголодавшийся Николай последовал за ним.
Кулуар опустел, психи понесли питать свои слабые, недоразвитые мозги в столовую.
– Значит так, после ужина приступай к агитации, – последнее, что сказал кандидат.
Тут они разминулись: кандидат, увидев, что по столам разносят миски с хлебом, бросился на свое место, а Николай уселся на свободное. Хлеба ему не досталось, запасливые умалишенные весь хлеб из миски попрятали по карманам.
За столом с Николаем уместилось еще трое.
– Вот из ё нейм, – сказал один из них Николаю.
– Чего? – спросил испуганный Николай, отодвигаясь вместе со стулом.
Но тут к столу подошел идиотского вида человек в белоснежном фартуке, придававшем ему праздничный вид, и с подноса стал составлять на стол алюминиевые миски с едой.
Контингент отделения был довольно пестрый и неоднородный. Имелась на отделении и парочка
