семейное счастье. Дело было не в Сереже, конечно. У Ларисы все более частыми становились приступы умственного помрачения, а потом и вовсе потребовалось заключить ее в лечебницу.
– И там работал Алексей Хромов! – так и привскочила Алена. – Теперь я поняла, почему его убили!
Валентина резко села:
– Откуда ты знаешь о Хромове? Как ты можешь знать?..
– Потом расскажу, – отмахнулась та. – Рассказывайте, Владимир Константинович.
Долохов не сразу сообразил, что речь идет о нем. Вроде бы его не представляли Елене Дмитриевне… Знакомство произошло спонтанно, на ходу, без всяких церемоний. А и в самом деле – она знает о Хромове, знает имя – «секретного агента Долохова»… Что еще ей известно, этой загадочной особе?
– Вы правы, – медленно проговорил он. – Именно это стало в конце концов причиной убийства Алексея Хромова… Он упомянул дарзин в разговоре с корреспондентом газеты, заметка попалась на глаза Ирине, и та испугалась, что Алексей сложит два и два – и получит четыре. Вдруг он вспомнит свою пациентку? Ведь он работал в клинике, где лечилась Лариса. Ее часто навещали муж и сестра. Состояние Ларисы не улучшалось, Олег не хотел быть связанным с больной женщиной, тем паче – неизлечимой, и развелся с ней. Однако спустя год он женился – на Ирине Мельгуновой…
– Алена, где эта бумажка? – нетерпеливо спросила Валентина.
Та пожала плечами:
– Не знаю. Может, у тебя на кухне осталась?
– Вот эта, что ли? – Долохов достал из кармана некую страничку, вырванную из паспорта старого образца. Ее он обнаружил сегодня на кухонном столе в квартире Залесских – когда они с Валентином выгружали в холодильник ненужные в деревне отбивные и «Хванчкару». И этот листок немало прибавил информации к той, которую уже собрал Долохов – с сумасшедшей скоростью собрал…
– Откуда она у вас, барышни?
Валентина принялась рассказывать: о визите в консультацию Ларисы Дарзиной, о нападении цыган, о клевете, о схватке на лестничной площадке – словом, обо всем том, что происходило с ней и с Аленой сегодня днем и вечером. Долохов и Залесский в это время исподтишка переглядывались и только знай хмурились, чтобы хоть как-то залечить израненное мужское самолюбие. В то время как они, идиоты…
Ладно, о самолюбии потом!
– Володя, как ты думаешь, зачем Людмила украла этот листок из паспорта Олега? – спросила Валентина.
– Трудно сказать. Думаю, что для шантажа. Но в чем опасность этого листка – не знаю. Я многого еще в этой истории не понимаю. Не добрался пока до той проводницы, с помощью которой Лариса Дарзина попала в вагон номер восемь поезда «Ярмарка»… Но доберусь! И думаю, эти дамы, когда очухаются, смогут нам кое-что прояснить по другим пунктам. Сейчас же могу рассказать вам только то, в чем уверен, что удалось установить. Короче говоря, Сергея Пластова теперь воспитывали приемные отец и мать. Лариса оставалась в клинике и пробыла там довольно долго. Постепенно о ней забыли и бывший муж, и сын, и только Ирина навещала сестру. Они продолжали оставаться близкими людьми, эти две жены Олега Пластова, Лариса была уверена, что Ирина – единственный родной, верный ей человек, и не знала, что сестра все это время люто ненавидела ее, завидовала ей.
Он перевел дух для пущего эффекта.
– Завидовала? Душевнобольной? Как можно было ей завидовать?! – ахнула Валентина.
– Да как ты не понимаешь? – повернулась к ней Алена. – Ларису любили мужчины. А для такого физического и морального урода, каким была Ирина, это ведь будто нож в сердце, и острый нож.
– Вы опять правы, – суховато сказал Долохов. Он решил говорить дальше, не делая эффектных пауз, по возможности не переводя дух. Этим детективщицам только дайся – они живо начнут солировать! Кто это придумал глупость насчет женской слабости?!
– Она решила окончательно свести с ума сестру, которая всегда привлекала внимание именно тех мужчин, которые нравились Ирине. Может быть, конечно, она хотела их именно потому, что они принадлежали сестре, но это не суть важно. И тут не может не возникнуть вопрос: каким образом она прельстила Олега Пластова?
– Да уж… – пробормотала Валентина. – Возникает такой вопрос, это верно!
– Деньги, конечно, – пробормотала Алена.
– Именно так, – вынужденно согласился Долохов. – Однако деньги не столько реальные, сколько гипотетические. Зато – огромные! В перспективе – баснословные! Эти деньги должно было дать подпольное производство и реализация дарзина. Именно Ирина украла у умирающего Георгия остатки произведенного им порошка. Она же завладела не только формулой – из нее гениально-рассеянный Дарзин не делал никакой тайны, он даже написал ее на фотографии, которую подарил своему другу, Николаю Осташко, – но и подробным описанием технологии изготовления дарзина. Однако в домашних, кустарных условиях можно было произвести только ничтожное количество порошка. На развитие, так сказать, производства требовались деньги, и немалые. И тогда Ирина придумала агентство «Прихоть».
– Прихоть! – воскликнула Алена. – Will! – И испуганно прижала пальцы к губам.
– Will?! – ошарашенно повторил Долохов. – Will! Вы… вы открыли этот файл?
Алена кивнула. У нее был такой обескураженный вид, что сейчас она куда больше напоминала Долохову девочку-школьницу, а не чрезмерно сообразительную детективщицу. Сжалась, сгорбилась… даже ее роскошная грудь, которую Долохову повезло узреть, пока Алена в бане возилась с застрявшей «молнией» джинсов, уменьшилась, как ему показалось, размера на два.
Он огорчился. Ему нравились пышногрудые женщины. И все же взломанный файл… Этого никакими размерами не искупить!
– Что еще вы смогли открыть? – спросил, только что не скрежеща от злости зубами.
– Ниче… почти ничего, – пробормотала Алена. – Еще только папку… D-x-NV.
