– Тогда тебе его придется начать так: приходят русский, американец, еврей и китаец… Потому что это должны быть анекдоты про китайцев.
– Ешкин кот! – испуганно сказал Венька. – Да я ни одного не знаю. А ты знаешь?
– Киу ба рен хонг, – кивнул Герка.
– Чего?!
– Что означает – в натуре, – усмехнулся его приятель. – Ну чего ты так вытаращился? Я ж во Владике на факультете восточных языков учился. Типа переводчик. А насчет анекдотов – ты поднапряги память. Жить в Ха и не знать ни одного анека про желтолицых братьев наших – противоестественно. Посмотри, народ оживился.
Да и впрямь: за соседним столиком вскочил какой-то рыжий парень и заорал:
– Армянскому радио задали вопрос: «Когда наступит всемирный голод?» Армянское радио отвечает: «Когда китайцы начнут есть вилками».
Зал дружно заржал.
– Холосо, – с резиновой улыбкой кивнул конферансье, который, оказывается, разумел по-русски. – Кто следусий?
– Я! – завопил тот же рыжий. – Армянскому радио задали вопрос: «Можно ли, построив всех китайцев в очередь, перестрелять их из автомата?» Армянское радио отвечает: «Можно, только если в это время задние не будут размножаться».
Зал покатился со смеху.
– Неосторожно они поступили, – пробурчал опасливо Венька. – Администрация ресторана, в смысле. Анеки про китайцев! Да ведь нашим только дай! Наслушаются сейчас про себя узкопленочные по самое нельзя…
– Ну, наверное, они знали, что делали, – пожал плечами Герка. – Целый месяц акция будет проходить. Народ в харчевню повалит! Наслушаться-то они наслушаются, но прибыль какая будет, прикинь! Нормальная акция. Надо будет подковаться насчет анекдотов, в Инете полазить. Мне нравится, как здесь готовят. Рад буду обедать целый месяц.
– Да ведь если ты восточные языки заканчивал, ты должен был там разного набраться, – подковырнул Венька. – Неужели ничего сейчас не изречешь?
– Сначала послушаю, – сказал Герка с загадочной улыбкой. – А потом, может, и изреку.
Публика тем временем разошлась. Анекдоты так и сыпались со всех сторон. Качеством они, может, и не блистали, зато зал веселился во все глотки:
– К фотографу пришли китайцы (много китайцев) фотографироваться для временной регистрации. Китайце на десятом он подумал: «А зачем их всех фотографировать, если они все на одно лицо? Одну фотку всем и отдам потом». Пришло время получать снимки. Какой-то китаец берет фото, долго смотрит на него и говорит: «Не моя фотография». – «Как не твоя? – спрашивает фотограф. – Но ведь лицо твое?» – «Лицо-то мое, да рубашка не моя…»
Зал – в покатуху!
– В Китае проходил конкурс двойников… ПОБЕДИЛИ ВСЕ!!!
Зал – ну просто в лежку!
Наверное, конферансье это надоело. Похоже, он решил повернуть бесконтрольное веселье в несколько более интеллектуальное русло. Черт его китайский знает, почему он избрал для этой цели байкера- репортера?!
– Малядой силавек, – обратился он к Герке, – неузели вы не будете усяствовать?
– А почему? – ухмыльнулся Герка. – Запросто! Причем могу даже в стихотворной форме.
Он встал и рубанул в полный голос:
Мгновение в зале царила тишина, потом ка-ак грянуло изо всех углов:
– Даешь Даманский! Даманский – русский остров! Родной земли ни пяди! Уссурийский остров – России! Катитесь на хрен, узкоглазые-желтопузые!
Незабытые времена пограничных заслонов у Гродекова, бесконечных провокаций и самой кровавой – на острове Даманский, обиды на правительство, которое щедрой рукой откроило кусман русской территории вместе с Уссурийским островом ненасытному соседу, мигом воскресли в памяти присутствующих, и выражение лиц немедленно изменилось. Хмельная жажда дальневосточного реванша заиграла во взорах, обращенных к конферансье и официантам. И уже кто-то за столиком в углу реванул во весь голос, несколько видоизменив исторические реалии, но все их глубоко имея в виду:
И зал дружно подхватил – ну вот как будто репетировали по меньшей мере неделю:
– Ох, Герка, – с радостным ужасом пробормотал Венька, – а ведь ты, кажись, спровоцировал международный скандал!
Герка и сам уже спохватился, что дело очень даже может кончиться если не международным скандалом, то международным мордобоем – факт. И в это время…
В это время бамбуковые шторки разлетелись с деревянным стуком, и в зале появилась высоченная полная китаянка, набеленная и нарумяненная, с высокой прической, утыканной нефритовыми шпильками. Одета она была роскошно… впрочем, мы уже описывали это пальто, и этого горностая, и сумку и сапоги из, очень может быть, кожи баснословной белой змеи.
– Вань бадань, – пропела она на высоких нотах, с презрением глядя на конферансье. – Бэнь дань! Ни цюй ба!
И властно махнула рукой. Конферансье из желтого сделался белым.
– Смотри! – прошипел Венька. – Да ведь это же наша Сунь-куда-то-что-то! Что она ему сказала, отчего он так стушевался?
– Она сказала, что он мудак и сумасшедший, и предложила отправиться погулять, – перевел Герка, давясь смехом. – Для китайцев это то же самое, что на три буквы послать. Слушай, интересно, что она задумала?
Между тем Сунь Банань – а то была она, кто же еще? – пробралась на эстраду и взяла микрофон. А потом на своем очень чистом и правильном русском (приятели сразу вспомнили, как еще во время скандала в редакции поразились тому, что столь одиозная фигура говорит по-русски вообще без акцента) поведала собравшимся такой анекдот:
– Одной женщине подруга рассказала, как она была в Китае и какие китайцы неутомимые в любви. Ну, и та загорелась, взяла путевку, приехала в Китай. Познакомилась там в первый же вечер с китайцем, он ее привел в свою квартиру, легли в койку… Только китаец кончил, как вдруг прыгнул на пол, издал звериный вопль, кинулся под кровать, выскочил с другой стороны и опять на женщину. И по новой… Кончает, прыгает на пол, вопль, под кровать, оттуда – и снова… Три раза, четыре, пять, шесть! На восьмой раз и женщина завелась – тоже прыгнула на пол, завопила, кинулась под кровать… А там девять китайцев.
Ну, что тут содеялось в ресторане! Даже Герка со своим летающим трактором не имел такого сокрушительного успеха.
– Браво! – орали со всех сторон и били не только в ладоши, но и кулаками – в стол. – Бис! Мадаме китаезе – первый приз!
