так говорят:
— Здравствуйте, Сергей Иваныч! Рады видеть вас, Не будем время терять — пройдемте.
А парень точно — Сергей Иваныч Данилушкин по паспорту.
Но он, конечно, не привык, чтоб его по имени-отчеству величали. Кто молодого парня станет по имени-отчеству звать? Разве что милиция или, как тогда говорили, органы. КГБ.
Сергей перепугался. Но что делать? Поймали, повели — значит, имеют полное право.
А повели юного Сергея Ивановича почему-то в здание родного факультета. И это еще больше напугало студента: статьи уголовного-кодекса ему представлялись вполне умозрительно, а вот отчисление с факультета… Почему нет?
Вошли в лифт.
Народу много, целая толпа. На двенадцатом последний физик-очкарик покинул кабинку, и остались они втроем. Тотчас один из предполагаемых кагэбэшников нажал кнопку «СТОП». Лифт завис между этажами. Кагэбэшник связался по радиофону с диспетчером. Назвал ему какой-то цифровой код, а после абракадабру — что-то вроде «ВНИИСПЕЦХРАНСЛИПЕР», и лифт сам собой поехал вниз. Сергей затравленным взором по световому табло следил, как меняется отсчет этажей: «10… 9… 8… 7… 5… 4…»
«Что это? Неужто обратно возвращаемся?» Повеселел было. Но тут…
Лифт не остановился на первом… поехал ниже!
Туда, как знали все в МГУ, лифт ехать никак не мог!
А на табло уже «-2… -3… -4… -5…»
У Сергея глаза на лоб полезли — что за нелепица? Спит он, что ли, наяву?! А лифт едет себе спокойно, подрагивает. Доехал до минус семнадцатого этажа.
Двери открылись. Мужики в темных костюмах приглашают:
— Пожалуйста, Сергей Иваныч! Прибыли.
Вроде как с человеком разговаривают. Хорошо бы беседу поддержать, да в горле отчаянно пересохло.
— Где это мы? — еле выговорил, и то по-глупому. Не дело же арестованного вопросы задавать! Однако темная парочка — будто бы так и надо — отвечает:
— Это, Сергей Иваныч, то самое место, где вы неделю назад согласились работать в качестве добровольца. Наш исследовательский центр. Пойдемте, мы вам небольшую экскурсию устроим.
Сергей уже и без того был вполне ошарашен, но, услыхав такое, почувствовал, что извилины в его мозгу резко поднялись на дыбы… Как это: «согласился работать»?! Каким таким «добровольцем»?! Когда?
А упоминание «исследовательского центра» и вовсе напугало — ходили в Москве кое-какие слухи о всесилии чудовищной кагэбэшной науки.
Что, с одной стороны, пробудило в студенте нехороший интерес — любопытство зачесалось, будто ковырнул подсохшую корочку прыща. А с другой — забулькали в Сереге некие позывы к бегству, что-то вроде рези в животе.
Удивляло студента странное обращение с ним обоих темно-костюмников: они вели себя так, будто бы не впервые в жизни его видели. Будто и впрямь существовала какая-то договоренность между ними и лично Сергеем Ивановичем Данилушкиным. Какой-то крепкий и нерасторжимый союз, скрепленный договором и подписанный. И даже, возможно, кровью…
От таких мыслей Сергей Иванович и напрягался. Все чувства в нем обострились… Зато мозги, напротив, пребывали в каком-то сомнамбулическом состоянии, не в силах породить ничего такого, что помогло бы разрешить загадку.
Половину того, что показывали и немногословно поясняли темные костюмы, ведя его по каким-то длинным коридорам с сияющими лампами дневного света, студент Данилушкин совершенно не понимал. Бывает такое: слышишь слово и знаешь, что оно тебе знакомо вполне. Но смысл отчего-то уловить не можешь, как ни старайся!
— Криогенная зона имеет протяженность не менее 27 километров в длину и 15 в ширину, практически весь подземный слой под высотным зданием занят ею. Холодильные установки основаны на принципе химических реакций, но для поддержания их работы используются два специальных электрических генератора — автономных от городских электросетей. Здесь, собственно, все работает автономно. В том числе, разумеется, и связь. Есть и отдельная ветка метро. Специальная, только для наших работников, — улыбаясь, объяснял один темный костюм — тот, что повыше.
Ярко освещенный коридор, по которому они двигались, казалось, уходил куда-то в бесконечность. Студенту Данилушкину не удавалось определить даже примерное число нескончаемых дверей и ответвлений этого коридора, уходящих вправо и влево от основной магистрали.
— Метро — самый быстрый транспорт в Москве. Мы не могли не воспользоваться перспективной идеей! Представьте, Сергей Иваныч, входит человек, скажем, где-нибудь в ЦУМе в подъезд, открывает неприметную дверцу где-то в темном уголочке и попадает в лифт. А уже лифт доставляет его на специальную платформу внизу, к поезду. Поезд ходит по расписанию и, что немаловажно, быстро доставляет всех наших сотрудников к рабочему месту. Удобно ведь, правда же? — приветливо улыбался Сергею Иванычу другой темнокостюмник, с пронзительными голубыми глазами.
Час от часу не легче. Сергей Иваныч нерешительно отвечал на улыбки, стараясь не подымать взгляда. Зачем же они все это ему рассказывают?!
Он уже мысленно считал, на сколько его могут посадить, когда выяснится, что государственные секреты были доверены совершенно не тому лицу, для которого предназначались. Ведь не может же быть, что именно он, студент Данилушкин, заслужил такую честь ни с того ни с сего?!
В нем зрели отчаяние и протест.
Но раскрыть рот было страшно. Что же делать-то?
— Вы, конечно, понимаете, Сергей Иваныч, что такие богатые возможности в плане криогенной среды… А тем более возможности — в любом случае необходимые к поддержанию, потому что — куда деваться? Деваться абсолютно некуда! Как говорится, полез в кузов — не говори, что не груздь, — хихикнул тот, что повыше. Сергей Иваныч слабо хихикнул тоже, ничего не поняв из сказанного.
Он вообще уже не знал, что думать, и решился не думать совсем ни о чем, кроме как о возможности удрать.
В этот момент тот деятель, что повыше, деликатно притормозил студента, взяв за рукав.
— Мы пришли. Криогенный зал номер 25,— сказал темнокостюмник и нажал какую-то кнопку перед тяжелой металлической дверью.
Дверь пощелкала чем-то и приоткрылась. Двое мучителей втащили Сергея Ивановича внутрь, крепко схватив его под локти.
Поначалу студент ничего не увидел, кроме клубов пара, какие бывают обычно в банной парилке.
«Но не в подземную же баню вели меня эти двое?!» — удивился Сергей, и тут ощутил, что пар был… холодный! Дышать стало как будто труднее — в легких покалывало, словно на сильном морозе в зимний день.
— Не волнуйтесь, Сергей Иваныч. Мы сейчас наденем спец-костюмы.
Слева открылись металлические шкафчики. Предполагаемые кагэбэшники вытащили из шкафчиков три костюма, похожие на костюмы химзащиты (на военной кафедре были такие), облачились сами и помогли одеться своей жертве.
Затем они открыли еще одну металлическую дверь, за ней другую, стеклянную, и оказались в огромном, бесконечном зале, столь тускло освещенном, что Сергей даже не сразу смог разобрать, что же он видит перед собой. А когда разобрал — зажмурил глаза от ужаса!
Весь зал был битком забит синими голыми людьми.
Заиндевевшие мертвые тела громоздились на металлических полках, составленных стеллажами, одна над другой. И стеллажи эти простирались в темноту вверх и вдаль, теряясь где-то в бесконечности.
Холод в зале ощущался слабо — видимо, спецкостюм чем-то отличался по конструкции от костюма химзащиты. Однако Сергея Данилушкина от увиденного затрясло так, что, казалось, зубы сейчас раскрошатся. «Если это морг, то что-то великоват, — мелькнула в голове отвлеченная мысль. — Но для тебя-то тут точно местечко найдется!» — догнала ее другая, более конкретная.
