золота». И смеется.
Юпитер обратил внимание на эти слова. «Здесь тоже какая-то загадка», — подумал он.
— Потом дядя Рамос болеет. Кашляет. Зовет меня приехать сюда. Я приезжаю и помогаю. Но не умею. Цветы не умею хорошо расти.
— Ты хороший, — по-английски сказал дядя. — Добрый мальчик. Работает много очень.
Лицо маленького мексиканца немного повеселело.
— Сеньор Джон Сильвер болеет. Тоже. Он говорит, что болеет внутри. Болезнь не выйдет оттуда. Я говорю: «Не надо жалеть золото и надо отдать доктору». Но он говорит: «Нельзя». Золото надо продать, тогда нужно сказать свое имя. А он здесь без закона. Его отправят в Англию в тюрьму. Он живет здесь без имени. Пока живет. А потом говорит: «Все в порядке, ол-райт, все равно скоро уходит». Я тогда не понимал, — с грустью признался Карлос. — А потом сеньор приносит семь молодых попугаев. Красивые желтые головки. Семь клеток. Попугаи живут в теплице. Сеньор Джон учит попугаи говорить. И дает имя.
Пит с Юпитером от напряжения подались вперед.
— Он учит семь попугаев, — поправился Карлос. — А Пират Черный сам говорит. Он сидит на плече все время и говорит плохие слова, а сеньор Джон Сильвер смеется.
— А ты не помнишь, каким словам он учил попугаев? И как называл остальных, кроме тех, что мы уже знаем?
— Нет, — вздохнул Карлос. — Я не понимаю слова. Имена тоже смешные придумал.
— Эти имена он не придумал, — объяснил Юпитер. — Так зовут разных персонажей из английской истории и литературы.
— Для меня тяжело запомнить, — повторил Карлос с сожалением. — Потом один попугай умер. Сеньор Джон Сильвер очень грустный. А потом он сказал: «Пират будет дублер». Я это не понимал. Это кто?
— Дублер — тот, кто заменяет другого. Например, актер заболеет в Голливуде или в цирке, кто делает опасный трюк. Или кто снимается вместо кинозвезды, — объяснил Пит.
— А, си. Ну, вот тогда он научил шесть попугаев и одного темного. Он говорил: это редкий попугай.
— Наверно, он считал, так легче понять. А что случилось, когда он всех птиц научил говорить?
Карлос помрачнел:
— Он уходит. Забирает только металлический ящик. Ночью ушел. Три дня, и он приходит обратно. Без ящика. Больной очень. Слабый совсем. Он говорит, ящик не должен нам дать, нам опасно. И пишет письмо большое. Я нес на почту.
— А куда письмо, кому, не помнишь? — не вытерпел Юпитер.
— Нет, сеньор. На письме я помню марок много, полоски на краю — много, красные, синие — маленькие.
— Небось, авиапочта, — догадался Пит.
— И, может быть, в Европу, много марок, — добавил Юпитер.
— Может быть, не знаю, — вздохнул Карлос и не сразу смог продолжить рассказ.
Он отвел глаза и сказал прерывающимся голосом:
— Джон Сильвер, сеньор, он так смеется… шутит. Он непонятно говорит с попугаями. И с нами. Он говорит, в больнице не лечится. Хочет быть с друзьями, амигос… Утром не просыпался…
Карлос так тяжело вздохнул, что Пит подумал: — «Может, дальше его не расспрашивать? А то еще расплачется…» Но тут Юпитер напомнил Карлосу о попугаях, и тот немного отвлекся от печальных мыслей. Он даже улыбнулся, когда начал рассказывать, как веселился их постоялец, придумав «лучшую шутку в своей жизни». Он пообещал Карлосу и его дяде, что скоро к ним приедет очень толстый мистер и даст им тысячу долларов за семерых говорящих птиц. А шутка, сказал он, заставит мистера как следует попрыгать.
— Но этот мистер не приехал тогда, правда? — спросил Юпитер.
— Нет, — покачал головой Карлос. — Мы хороним нашего друга сеньора на церковном кладбище, здесь, недалеко. Мы должны заплатить деньги. Но денег мы не имеем. Мы обещаем заплатить, ждем три недели и не верим, что мистер приедет. И дядя Рамос едет с Пабло в Голливуд и продает попугаев за один день. Денег мало получит, хватит заплатить за похороны, дом не хватит починить. Но теперь, — Карлос благодарно заглянул в глаза по очереди Питу и Юпитеру, — доски есть, гвозди есть, все есть — починить дом. Чиню дом, лечу дядю Рамоса. Спасибо, сеньоры, амигос. Мучас грасиас.
— Да ладно, — смутился Юпитер, — ты заработал. И все-таки, когда этот толстый приехал?
— Он приехал две недели после того, когда продаем попугаи, — снова заволновавшись, сказал Карлос, а больной опять приподнялся на кровати. — Он приезжает, кричит! Дядя Рамос не помнит, кто купил попугаи. Сеньор кричит и просит. Дядя Рамос неграмотный. Он ему рассказывает, где, какие улицы он продает попугаи. И сеньор уезжал. Но оставляет карточку — адрес и телефон. И чтобы дядя вспомнил. Но он не может вспомнить!
Карлос гневно выпрямился.
— Не нужно тысяча долларов! Не нужно кричать!
От волнения Карлос снова умолк, а Юпитер задумался. Они узнали теперь так много и все же… Он только хотел задать вопрос, как в дверях появился Конрад, про которого совсем забыли. Тот пока что ухитрился сгрузить все привезенное.
— Ну, все в порядке, — сказал он. — Вы едете? А то на складе еще уйма работы.
— Минуточку, — попросил Юпитер. — Сейчас поедем. У тебя есть карта Лос-Анджелеса?
— И не одна. Пит знает, где они. Мы с ним как-то смотрели.
Пит сбегал к грузовику и мигом вернулся с картой. Юпитер обратился к дяде Рамосу:
— Вы можете назвать район, где продавали попугаев?
— Только улицы, — вместо него ответил Карлос.
— Си, — согласился Рамос.
Юпитер нашел названия на карте и обвел район карандашом.
— Спасибо, — сказал он. — Теперь мы кое-что знаем, хотя загадок только прибавилось.
— Если бы мы не упустили Черного Пирата! — вздохнул Пит, потрогав ухо.
— Ладно, — широко улыбнулся Юпитер. — Настоящий сыщик должен быть готов к неудачам.
Они попрощались с Карлосом и его дядей.
— Если этот толстый опять к вам явится, — предупредил Юпитер напоследок, — звони в полицию. Там с ним живо разберутся.
Карлос засверкал глазами и показал на палку, стоявшую у стола.
— Это полиция! — и он угрожающе поднял тощий кулак.
Грузовик с ребятами уже пылил по ухабистой дороге далеко от этой лачуги, а маленький мексиканец все стоял в дверном проеме, сжав в руке толстую палку, на которую опирался при ходьбе больной дядя Рамос.
Весь обратный путь Юпитер молчал, прикусив губу. Пит несколько раз пытался его разговорить, но из этого ничего не вышло.
Глава восьмая
Когда Боб въехал на велосипеде в ворота склада Джонсов, глазам его предстала картина всеобщего трудового энтузиазма. Казалось, весь утиль на складе пришел в движение. Под руководством тети Матильды Пит и Юпитер перетаскивали охапки железных прутьев, пересчитывали ванны и раковины, прорывали туннели в кучах хлама и сообщали ей о результатах раскопок.
— Двухтавровая восемнадцатифутовая балка — одна! — кричал Пит.
— Раковин чугунных — двенадцать! — неслось с другой стороны.
Боб, сразу сообразивший, что совещание Трех Сыщиков, назначенное на сегодня, не состоится, хотел было повернуть назад, но миссис Джонс немедленно его засекла.
— Молодец! — обрадовалась она. — Как раз вовремя. У нас тут инвентаризация. Держи!
Она сунула Бобу блокнот и карандаш, а сама двинулась к самой большой куче громоздившихся залежей. Тетя Матильда обладала недюжинной силой и колоссальной энергией и от окружающих, естественно, требовала того же. Поэтому Пит и Юпитер едва успевали вытирать пот со лба.
