Тоже замучил время.Кунак, добродий удневий.Может уздетая теменьОтдавает заведомо гневомОтруба у предмолвия — иночтоПрекословит клоня обоямо —По привычке все ж дышельным вынужденТуловом сдать пред брамой.
Туманы
В нынь посылая грозныхДрожи насмешекЧуб ее вычуран простоНа синеве безведомаВыплатить слывшими глыбами,Звучей баянью величен;Но по зарям вдруг дыбамиБольшая мера толичеств.Месть безымянная с нимиВслед за побегами свистаРядом и ядровых сниметВздохов, встревоженных изстарь.Вновь на бегуне туманы[3]Волн ветровея разрежетДань, поступая, выманивайТолько очами забрезжит. . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . .
Ясень
Никогда не устанет рамо,Если в ясную яти баву —С хода в иные стопы перебрасыватьИ в самую рань — чрез сланный ржавецТуго придет, не прихрамывая,В бременатую ныне славу;Позади, наизусть забежиИ с кагалу постромки тупя порвиИ во окия навести храмовые,Что в нежданную возлетевшую ясыньПеребрасывайся живее с межи, —Осмехнется таимник поляны, Сын ясный,Но ты очей не смежи,Хоть и в синь высыпает ясокТьму, яруги оба-пола цветень…. . . . . . . . . . . . . . .День голубой веселый летнийИ прячет тени ствол в кусты,Но это раз, конечно, только было,Что руки твои повисали пустыА там растачивает покрои теплыньИ летось их мы точалиИ нынче подарнвает нас работой на лето,Ах, до самого вечера злая погонщицаНас понукает — светлынь…Это совсем не покрой печали,Мне бы покроем печали,Неждав как шитье окончится,Еле сметав, на плечиНабросили жаркий баркан;Чрез дней чреду прошли бы легчеИ были бы цветней расшивкиЭх, ты, расцветчик, — смугол —Ходатай вара и поводырьРазрубишь поворотный лета угол,Постой, твои шаги так шибки…Голову забросив, руки развесив —Как сладостна твоя голубь. О ВИР!
