отправились за покупками, но мне трудновато подобрать для нее что-то подходящее. На Базаре как-то мало магазинов с игрушками.
– Шутишь? Да он весь – один сплошной магазин игрушек!
– Маша…
– Ладно-ладно. Допустим, по большей части это игрушки для взрослых. Дай-ка подумать. Сколько ей, собственно, лет?
– Тут я в общем-то не уверен. Она сказала, что училась в третьем классе начальной школы… хотя нет, она называет ее Школой Начал… значит, ей, выходит, лет…
Я сообразил, что Маша уставилась на меня широко открытыми от ужаса глазами.
– Школой Начал?
– Она назвала ее именно так. Мило, а? Слушай, что за…
Моя ученица перебила меня, схватив за руку и сжав ее с такой силой, что мне стало больно.
– Скив! Нам надо увести ее обратно домой… БЫСТРО!!!
– Но я не понимаю…
– Позже объясню! Просто возьми ее и уходи! Я пригоню Банни домой, но ты отправляйся сейчас же!
Мягко говоря, ее манера поведения меня озадачила. Я никогда не видел Машу такой обеспокоенной. Но сейчас было явно не время для вопросов, и я стал оглядываться в поисках Клади.
Она стояла, сжав кулачки, пристально разглядывая палатку с закрытым пологом.
Ни с того ни с сего все стали какими-то нервными. Сперва Маша, а теперь и Клади.
– Что это с малышкой? – обратился я к Гвидо, слегка постучав его по плечу.
– Банни зашла примерить несколько прозрачных неглиже, а Клади хозяин выгнал, – объяснил телохранитель. – Ей это не очень понравилось, но ничего, переживет. Полагаю, это неизбежная часть детства.
– Ясно. Ну, я все равно собирался взять ее обратно домой. Кто-нибудь из вас останется с…
– СКИВ! ОСТАНОВИ ЕЕ!!!
Маша просто кричала это мне. Я оглянулся, чтобы выяснить, что именно она имеет в виду, и поэтому не разглядел всех подробностей, когда это случилось.
Раздалось внезапное «УФ», потом послышались звуки рвущейся парусины, ломающегося дерева, а вслед за этим невообразимые вопли и проклятия.
Я резко повернулся, и у меня просто отвисла челюсть.
От палатки, куда зашла Банни, остались жалкие клочья. Весь товар плыл над Базаром, как и то, что уцелело от палатки. Банни пыталась прикрыться ладонями и визжала во всю силу легких. Хозяин, особенно елейный на вид девол, тоже визжал что есть мочи, но выплескивал свои эмоции именно на нас, а не на мир.
Я бы сказал, что это не было бы слишком уж большим событием, если бы не одно обстоятельство. Выставки товаров по обе стороны от палатки и два их ряда позади нее находились в схожем состоянии. Вот
Откуда-то до меня донесся голос, заглушавший гвалт разъяренных купцов.
– Сломал – покупай! – вопил кто-то с девольским акцентом.
– Что случилось? – ахнул я, хотя не был уверен, кого вопрошаю – себя или богов.
Ответила Маша.
– Клади, вот что! – мрачно бросила она. – Она вышла из себя и вызвала духа воздушного начала… знаешь, как учат делать в Школе
Мой рассудок мгновенно ухватил значение ее слов, затем столь же быстро перепрыгнул на следующий уровень. Ааз! Я не знал наверняка, что хуже: сообщить Аазу эту новость или сказать ему, во что нам обошлась эта информация!
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Я слышал, что некоторые люди, когда бывают в подавленном настроении, идут в местный бар и рассказывают о своих бедах сочувствующему бармену. Беда на Базаре-на-Деве (ранее никогда мною не замечаемая) заключается в том, что здесь не водится никаких сочувствующих барменов!
Поэтому мне пришлось довольствоваться посещением трактира «Желтый полумесяц».
Конечно, заведение типа пирожковой или бутербродной может показаться плохой заменой бару. Это так. Однако это конкретное заведение принадлежало моему единственному другу на Базаре, проживающему не вместе со мной. Это последнее обстоятельство было в тот момент особенно важным, поскольку я сомневался в том, что способен добиться большого сочувствия в собственном доме.
Гэс – горгул, но, несмотря на свою свирепую внешность, он – одно из самых дружелюбных существ, каких я когда-либо встречал. Он помогал мне с Аазом в некоторых наших более чем сомнительных операциях и поэтому меньше многих других был склонен спрашивать «Как ты в это впутался?». Обычно его больше интересовало «Как ты из этого выпутался?».
– И как ты в это впутался? – покачал он головой.
Ну, никто не идеален… особенно друзья.
– Я же
– Видишь, вот тут-то и скрыта твоя проблема, – сверкнул более зубастой, чем обычно, улыбкой горгул. – Вместо того чтобы сесть за карточный стол и проиграть, ты бы уж лучше вовсе за него не садился!
Я поблагодарил его за здравый совет, закатив глаза к потолку.
– Так или иначе, все это представляет лишь гипотетический интерес. Сделанного не воротишь. Вопрос в том, что мне делать теперь?
– Не так быстро. Давай задержимся на минутку на карточной игре. Зачем ты сел за карточный стол, если ожидал проигрыша?
– Слушай. Нельзя ли нам бросить карточную игру? Я был не прав. Идет? Ты это хочешь услышать?
– Не-е-е-т, – медленно протянул Гэс. – Я все еще хочу услышать, почему ты вообще зашел в клуб. Давай-ка расскажи! Я тебя прошу.
Я удивленно уставился на него, но он, казалось, говорил совершенно серьезно.
Я пожал плечами.
– Живоглот послал мне приглашение. Честно говоря, получить его было очень лестно. И я подумал, что будет любезным…
– Стоп! – прервал меня горгул, подняв руку. – Вот тут твоя проблема.
– Какая?
– Ты стараешься быть любезным. Какое это имеет значение? Разве твой теперешний круг друзей недостаточно хорош для тебя?
Это заставило меня слегка занервничать. У меня хватало проблем и без этих вывертов Гэса.
– Не в том дело, Гэс. Правда. Наша команда – включая и тебя – для меня ближе и роднее, чем когда- либо была моя семья. Просто… не знаю…
– …ты хочешь, чтобы тебя любили. Верно?
– Да. Полагаю, так оно и есть.
– В этом-то и заключается твоя проблема!
Это сбило меня с толку.
– Как-то не улавливаю, – признался я.
Горгул вздохнул, а потом нырнул под стойку.
– Выпей еще один молочный коктейль, – предложил он, толкая ко мне стакан. – Это может занять какое-то время, но я попытаюсь тебе объяснить.
В том, что я теперь с удовольствием пью молочные коктейли с клубничным вареньем, мне хочется видеть признак своего растущего savoir-faire[3]. Впервые посетив
