Молодой человек затаился за углом. Слышно было, как девушка подошла к двери, постояла, открыла…
– Да тут нет никого! Ой… Господи!
Максим рывком выскочил в коридор, едва не споткнувшись об аккуратно поставленные у порога мешки.
Олеся с удивлением обернулась:
– Интересно, что это?
– Мне самому интересно. Ого, тут записка… – Тихомиров наклонился к мешку. – Уважаемая Олеся Ивановна… Тебе!
– Ну-ка дай…
Девушка быстро прочла послание и, возмущенно хмыкнув, протянула листок Максиму:
– Нет, ну каковы нахалы?!
– «Уважаемая Олеся Ивановна, – вслух прочитал гость. – Извиняемся за наших оболтусов, вот компенсация, ее вам хватит надолго. В школу мы их больше не отправим, работайте спокойно и постарайтесь забыть это недоразумение…»
– Недоразумение – ну и подберут же словечко! А если б не те парни, прохожие?
– Так это, похоже, компенсация… Ага, «будем поддерживать вас и дальше, только постарайтесь все забыть и не вспоминать никогда!» Хм, последняя фраза подчеркнута – «забыть и не вспоминать никогда».
– Да пошли они – нужна мне их помощь!
– А вот тут ты не права, ма шери, – приложив палец к губам, Максим перешел на шепот. – Ну-ка подвинься…
– Что ты делаешь! Не надо мне никакой их помощи!
Не обращая внимания на крики, Тихомиров быстро затащил мешки в прихожую и, захлопнув дверь, принялся деловито рассматривать неожиданный подарок.
– Тут – свекла… тут – картошечка… десять банок тушенки… а здесь – ого! – сало! Ты богатая женщина!
– Брось! И вообще…
– Тсс!!! – Максим взял Олесю за плечи. – Я, конечно, понимаю, ты у нас девушка гордая, но… кроме всего прочего, тебя не настораживает последняя фраза? Забыть и не вспоминать никогда. А если ты не забудешь?
– Обойдусь без этих подачек!
– Нет, милая, боюсь, здесь не о подачках речь – дело куда хуже! Они – те люди, кто стоит за твоим двумя гоблинами, – явно всполошились. И мне, честно говоря, не очень понятно, почему они тебя вообще не убили?
Олеся хлопнула ресницами:
– Убили? Что ты такое несешь, Макс?!
– Наверное, потому, что тогда уж явно начали бы разбираться… директор или наш Комитет… – усевшись в кресло, Тихомиров рассуждал вслух. – Значит, они не хотят никаких разбирательств. Даже гоблинов своих из школы убрали – все условия создали Олесе Ивановне. Зачем? А чтоб не заговорила, не вспомнила… Вряд ли они догадались, что Комитет уже послал к тебе человека – меня. Слишком уж быстро! А если бы они тебя убили или ты пропала бы – тогда, скорее всего, стали бы искать, разбираться… есть кому – и они об этом прекрасно знают.
– Да кто они-то? – упав в кресло, с возмущением воскликнула девушка.
Макс заложил руки за голову и потянулся:
– Если б я знал, ма шери, если б я знал… Подвал! Конечно же – подвал! Вероятно, они что-то там прячут… ты говорила про какой-то запах?
– Ну да. Сильный такой смрад. Но его поначалу не было… или я просто внимания не обратила.
Директор школы – дебелая женщина лет пятидесяти – ничего нового к тому, что уже узнал Макс, не добавила. Да, приняла в октябре двоих деревенских… Вели себя не очень? Так они все не очень. Родители, кстати, их забрали… нет, не сами – приезжал тут один человек, сказал, что староста из их деревни. Лютово называется… или как-то так.
– Староста? А как он выглядел?
– Да никак. Обычный такой мужичок, седоватый, крепенький. А взгляд такой… неприятный. Словно бы нечеловеческий… да.
Староста… Не тот ли это староста… не старый ли знакомый? Как теперь узнать? Парни-то в школе вряд ли еще покажутся. А может, они с кем-то общались, дружили?
– Общались – да, – сухо кивнула директор. – А вот насчет дружбы – так это вряд ли. Но вообще поспрашивайте у учителей.
Тихомиров так и сделал, пользуясь предоставленной ему властью, только начал не с учителей – с ребят. Случайно углядел бежавшего по коридору мальчишку – в темном пиджачке, аккуратно стриженного, в очочках, этакого Знайку.
– Бонжур, Денис. Не пробегай мимо!
– Бонжур… Ой, здрасьте, дядя Максим. Давно вас не видел!
– И я тебя…
Эх, были когда-то благословенные времена, захаживал Макс в русско-французское общество, на курсы. И Денис Лезнов тоже там обретался. Было, было когда-то такое время. И не так уж давно.
– Побазарим?
Денис улыбнулся:
– Легко!
– Где бы нам присесть?
– А пойдемте на третий этаж – там никто не учится, а в коридоре парты составлены.
Денис тоже не рассказал ничего существенного, разве что добавил, что оба гоблина обожали пугать малышей.
– Страсти какие-то рассказывали… Про трехглазых монстров.
– Про трехглазых?
Макс тут же вспомнил цветики-семицветики, странную деревню с частоколом, вой и ужасную трехглазую морду!
– А что конкретно рассказывали-то?
– Да ничего конкретного, – отмахнулся мальчишка. – Так, пугали… Мол, не будешь приносить каждый день дань – отдадим тебя монстрам.
Трехглазые монстры…
Выйдя из школы, молодой человек взглянул на часы и в задумчивости отправился в библиотеку – члены Комитета договорились по возможности собираться каждый день, докладывать о выполнении поручений, делиться мнением, планировать.
– Привет, Максим Андреевич! Что такой задумчивый?
Верхом на шикарном велосипеде, сверкающем никелем и лаком, Тихомирова обогнал Леха Трушин – местный «авторитетный бизнесмен», тоже с недавних пор входивший в Комитет управления. Мотивировал свое желание тем, что «достал уже весь этот бардак!».
По поручению Комитета Трушин теперь организовывал народную дружину – патрулировали школы, людные места, рынки.
– Хочу кое-чем поделиться. – Леха слез с велосипеда и зашагал рядом с Максом, придерживая белый пластиковый пакет с каким-то длинным свертком. – На одном рыночке, у Дома культуры, мясом начали торговать, между прочим – свежим. Но не целиком – тушами, – а всякими там обрезками, ребрами… Я бы даже сказал, объедками.
– Ну, коров да свиней многие держат.
– Так-то оно так… – Трушин недоверчиво покачал головой. – Я, конечно, не специалист, но… Ты не знаешь, кто у нас в Комитете в анатомии разбирается?
– Не знаю… впрочем, постой! Так Агриппина же врач!
