надвинутой на глаза кепке – и бровью не повел, словно бы вообще перед собой никого не видел.
Встав, Макс отряхнул пыль и сплюнул. Однако, разъездились. Может, бензин в городе появился? Или… или вообще – все?
Ну да! Он поднял голову.
Тумана-то нет! Синее небо! И солнце! И сверкающие серебром паутинки, несомые легким ветерком, и треугольнички птичьих стай, потянувшихся к далекому югу… Осень…
А в Калиновку, между прочим, все равно надо спешить. В любом случае! Где же тут повертка-то? И, черт побери, куда делся асфальт? Может, это вообще не та дорога?
Максим быстро зашагал к повороту, за которым обнаружилась обычная автобусная остановка, сложенная из светло-серых бетонных плит, разукрашенных какими-то росписями в стиле раннего Пикассо. Как водится, росписи были сделаны углем – посреди залитой потрескавшимся асфальтом платформы виднелись остатки кострища, рядом с которым, на лавочке, сидели двое парней лет по шестнадцати и, лениво переговариваясь, пили вино. Прямо из бутылки, из горлышка. Кажется, красное.
Тихомиров похлопал глазами – неужели бордо?
К левой стенке остановочного павильона был небрежно привален… то ли мотоцикл, то ли мопед – странный такой аппарат, красный, с одним глушителем и привязанным вместо седла поролоном. На крышке бардачка – или как он там правильно именовался? – имелась надпись: «Минск».
– Вот ты, Кольша, где брюки заказывал?
– В городе, в ателье.
– И сколько вышло?
– Да как обычно, пять семьдесят – индпошив!
– Дороговато… Ниче – после армии себе такие же закажу! На, пей… заешь вот ириской… Эх, не надо нам было «Кавказ» брать. Лучше б «Яблочного» взяли, по рубль две.
Юные алкоголики выглядели странно – Макс это заметил вот только сейчас. Нечесаные длинные патлы с падающими прямо на глаза челками, ремни с огромными бляхами, кричаще-цветастые рубашки с выпущенными поверх одинаковых синих пиджаков воротниками. Один был в сапогах с отворотами, второй – в малиновых, неимоверной ширины, клешах.
Очень подозрительные парни, такие вряд ли помогут. Впрочем, прятаться уже поздно… хотя… Начинающие алконавты игнорировали господина Тихомирова совершенно! Вот как будто его вообще здесь не было.
Максим на это отнюдь не обиделся – сразу за остановкой увидал вдруг синий указатель с большими белыми буквами: «Калиновка – 3 км».
И душа сразу возрадовалось – значит, правильно шел! Не тратя времени на парней, молодой человек с самым независимым видом прошел мимо павильона – увлеченные свои делом алкоголики и бровью не повели – и, повернув на лесную дорогу, резко ускорил шаг, почти побежал, так что минут через двадцать впереди, за деревьями, показались домишки Калиновки. Вот и клуб… Ха! Открыт что ли? И кому понадобилось? Черт… а его уже и покрасить успели, в приятный такой, светло-салатовый цвет.
Так… Срочно найти Петренко! Вот у этих пацанов и спросить!
На крыльце клуба, прямо на перилах, сидели двое мальчишек, тоже длинноволосые – один в рваных трениках и тельняшке, второй в шортах и завязанной на пупе рубашке с большим отложным воротником. Тот, что в тельняшке, бренчал на гитаре, второй старательно орал песню:
– Мы поедем, мы помчимся на оленях утром ранним!
Проходя мимо стенда Максим обалдело взглянул на рукописную афишу, завлекавшую молодежь на «Танцевальный вечер. Цена билета – 30 коп. Играет ВИА».
Наверное, для тех, кому за тридцать…
– Эй, пацаны! Где мне тут Петренко найти? Ну, энергетика бывшего.
Ноль внимания, фунт презрения!
Парни как музицировали, так и продолжали этим заниматься, только что песню сменили на другую, лирическую:
– Где-то багульник на сопках цветет, кедры вонзаются в не-е-ебо…
– Эй, багульники, я к вам обращаюсь! – Выкрикнув, Тихомиров с возмущением схватил певца за воротник рубашки… Точнее, только попытался схватить – ничего не вышло!
Максим повторил попытку и, размахнувшись, отвесил вообще не реагирующему на него пацану смачный такой подзатыльник…
И едва не упал с крыльца! Рука его без всякой задержки прошла сквозь голову мальчишки! И даже – сквозь деревянную, поддерживающую крышу крыльца колонну!
Что за черт?!
Обескураженно покачав головой, Макс поводил перед лицами подростков ладонью, попытался дернуть их за волосы… все тщетно. Не реагировали. Да и он сам не мог ничего поделать…
Глюки пошли…
Молодой человек не знал, что и думать.
Выходит, все это ему только казалось? Эти парни, клуб, афиша… Наваждение! Галлюцинация! Морок!
Ха! Так и те двое, на остановке, вот почему они его не видели, как и эти…
Господи, что же делать-то, как быть? По всему выходит – надо обратно к болотине возвращаться. Ведь, похоже, там все началось… Там! Ну да – на цветочной полянке! Где цветики-семицветики… В них, несомненно, в них все дело!
Максим со всех ног бросился к лесу… пересек шоссе – юных пьяниц, кстати, уже на остановке не было, видать, уехали…
Вот и лесная тропа, вот и болотина… полянка с цветами… вот они – цветики-семицветики!
Схватить… горстью… И в болото, в болото… вот, прямо в трясину… чуть не нырнуть!
Эх, только бы потом вылезти…
Максим вылез, выбрался и так, как был, босиком – снова побежал к шоссе, то и дело поглядывая на желтое небо… если оно вдруг станет синим – ясно, опять не туда.
Нет… не посинело. Такое же и осталось – желтое. И шоссе – с потрескавшимся асфальтом… оно! Родное!
На шоссе у обочины стояли два лесовоза «Сису» и, рядом с ними, черный навороченный джип, кажется «тойота-лендкрузер»… Может, добросят до Калиновки? Времени-то почти не осталось, наверное, уже пристрелили там, в лесу, всех – и раненного Мишу, и Петровича.
– Эй, парень, куда бежишь? – В джипе открылась дверь.
– В Калиновку… Не подбросите?
– Нет… не по пути нам. Слышь, ты здесь, в лесу, мужиков с «Уралом» не видел?
Максим недоверчиво хлопнул глазами – неужели это… Ну точно – лесовозы, джип…
– Вам Эдик Кузькин сказал, да?
– Ну да, Эдик. – Сидевший в джипе молодой человек казался ненамного старше Макса… Вполне респектабельный, в черном костюме, с приличной дрогой стрижкой… Но глаза… это были усталые глаза много чего повидавшего старика!
– Вы – Алексей? Алексей Трушин?
– Допустим.
– Так это же мы… мы с вами договаривались! Насчет леса в ТЭЦ!
– А, ну садись тогда. – Без лишних проволочек Трушин махнул рукой. – Садись, садись… показывай дорогу – едем!
– Там это… осложнения могут быть.
– Осложнений не боись – уладим.
Они явились вовремя – яростно отстреливающегося Петровича уже взяли в кольцо.
– Не жалей, братцы, дроби! – целясь, орал староста Микол. – А лесовоз потом к нам отгоним.
– Я вам отгоню…
Взяв с заднего сиденья «калашников», Трушин передернул затвор и пальнул короткой очередью…
