«Ах, ты еще и левша!» — машинально отметил Артем и, ткнув противника апперкотом снизу, заставил его разогнуться и тут же врубил ему коленом в пах.
Левша зарычал, согнулся пополам, но моментально боднул адвоката головой в живот. Павлов опустил сверху ребро правой ладони на мелькнувший перед ним затылок, а левой что есть сил влупил боковой хук в ухо, одновременно крутанувшись вокруг своей оси вправо.
Сделал он это очень своевременно, — тут же в миллиметре от его головы слева просвистел кулак с кастетом подоспевшего подельника. Чисто автоматически Артем отметил, что его кулак не попал в ушной хрящ, что должно было причинить левше серьезную боль и даже ввергнуть в шок.
— Держи его! — пыхнули слева.
Павлов, не глядя, прямо на голос нанес боковой удар ногой в правый бок, и парень потерял равновесие и повалился в сторону. Левша же по-прежнему пытался боднуть адвоката. Тогда Артем отвесил ему двойную оплеуху сразу с двух рук. И опять он ощутил отсутствие у мужчины правого уха. А тем временем двое его товарищей снова были на ногах, шли на Павлова, и один из них раскручивал в правой руке какой- то предмет.
«Нунчаки? Гирька на цепочке?»
Артем отшатнулся от свистнувшего перед носом снаряда, и его спина уперлась в ручку подъездной двери. Отступать было некуда, а набрать девятизначный код за оставшиеся доли секунды — немыслимо. Адвокат в буквальном смысле был прижат к стенке, а едва поднялся левша, все трое угрожающе двинулись прямо на него.
В этот момент за спиной зажужжал и спасительно щелкнул магнитный замок. Адвокат, не поворачиваясь, рванул дверь, одновременно опершись на нее и выставив вперед ногу. Он сделал это на мгновение раньше, чем на него прыгнул лысый одноухий бандит. Тот наскочил на ботинок Павлова и, захрипев, осел на колени, неаккуратно помешав двум другим добить адвоката. Артем прыгнул внутрь подъезда и оказался прямо в объятиях Варвары Штольц.
— Ай-ай-яй! Помогите! — завизжала женщина.
Артем дернул на себя тяжелую входную дверь. Щелк! Замок закрылся. Два удара глухо бухнули с другой стороны, но железная дверь была непреодолима.
— Уф-ф-фф! Варвара Серафимовна! — выдохнул Артем. — Дорогая вы моя! Добрый вам вечер, соседушка! — и поклонился в пояс.
Женщина разглядела соседа и всплеснула руками:
— Батюшки! Господи, Артемий Андреевич, что это вы как вихрь врываетесь? Чуть не зашибли до смерти!
— Простите, Варвара Серафимовна, — счастливо улыбнулся Артем. — Решил вот поставить новый рекорд нашего микрорайона.
Пенсионерка рассеянно моргнула, и Павлов подхватил соседку под руку и, уводя от двери, потащил к лифту.
— Рекорд? — все еще пыталась она осмыслить сказанное. — Это по какому же виду спорта, позвольте полюбопытствовать?
— О-о-о! Исключительно бег с препятствиями и силовое троеборье. Ну, в смысле, борьба с тремя другими участниками забега.
Артем нес откровенную чепуху, пока, болтая без остановки, не дотянул недоумевающую старушку до ее же квартиры.
— Ну, вот мы и пришли, Варвара Серафимовна.
Соседка недовольно покачала головой и поджала губы.
— Вижу. Только мне совсем в другую сторону надо было. Зачем вы меня притащили обратно?
Перед мысленным взором Артема тут же всплыла картина: лежащий на своих вещах выселенный с Арбата мертвый Коробков, о судьбе которого так беспокоилась Штольц, и он понял, что начинать разговор с этого не станет.
— Э-э-э. Понимаете, Варвара Серафимовна, стыдно признаться, но очень захотелось чайку выпить. Не угостите? А я вам кое-что расскажу.
Он молитвенно сложил руки, умоляюще посмотрел на Штольц, и старушка смягчилась:
— Ах, вот оно что… Конечно, Артем, проходите.
«Чай вдвоем»
— Еще чашечку? Артем, не стесняйтесь. У нас, Штольцев, это древняя семейная традиция. Ведь прадед моего мужа был настоящий лорд. Принадлежал к древнему английскому роду. Так что любовь к чаепитиям у нас в крови. Муж мой, царствие ему небесное, хороший был человек. Так он, пока работал, вообще только чай и пил. Пока не закончит какую-нибудь очередную ткачиху или комсомолку-ударницу, ни крошки в рот не берет. Только чаек. Бывало, по пять-шесть дней на одном «цейлонском» проживал.
— Удивительно, — в такт своим мыслям произнес Павлов.
Он только делал вид, что внимательно слушает непрерывающийся рассказ соседки, а на деле беспрерывно анализировал события, происшедшие с ним в последние несколько дней и завершившиеся нападением у подъезда. Это столкновение не было случайным, а эти ребята ждали именно его, Артема Павлова. Они и зацепили его, исключительно чтобы проверить, он ли это. Убедившись, что встретили того, кого им заказали, сделали знак сообщнику у подъезда. Ну, и сами подтянулись вслед.
«И кому же это выгодно?»
Собственно, этот вопрос каждый юрист обязан ставить первым в любом деле и ситуации, с которой сталкивается. Так учат в любом юридическом вузе с первого дня. Но ответ не вырисовывался. Уж слишком многим это было действительно выгодно. Покалеченный, избитый и униженный адвокат Павлов понравился бы многим его «знакомым» гораздо больше, чем напористый, здоровый, активный и энергичный защитник Павлов, готовый вцепиться своей мертвой бульдожьей хваткой в горло всякому, кто идет поперек закона и его интересов.
Павлов попытался задать более сложный вопрос, которому не учат в вузах: «А кому это невыгодно?» Оказалось, что не так много доброжелателей среди окружающих его людей. Исключив маму и бывшую жену, Артем назвал пока только Варвару Серафимовну, так и щебечущую о работах давно ушедшего в мир иной мужа.
Артем вздохнул и кисло улыбнулся.
— Да-да! Не улыбайтесь, Артем! — по-своему поняла его улыбку старушка. — Весь мир! Именно весь мир.
Павлов, поняв, что пропустил изрядный кусок монолога соседки, отхлебнул чаю и осторожно переспросил:
— Значит, вы думаете, весь мир?
— Молодой человек! Я не думаю, а точно знаю! — Варвара Серафимовна сделала театральную паузу и торжественно добавила: — Посмотрите переписку моего мужа. Буквально весь мир признавался ему в симпатии и любви. Даже из Новой Зеландии есть письмо.
Соседка поднялась из-за стола, выдвинула верхний ящик комода, и Артем действительно увидел великое множество конвертов, аккуратно перевязанных разноцветными тесемками.
— Ого! — искренне удивился адвокат.
— Вот так-то, Артемий Андреевич. Было время, и мой муж был на коне. А теперь авторитетов нет. Никому не нужны художники. Союз архитекторов и скульпторов, существовавший с конца позапрошлого века, развалился. Имущественный вопрос уничтожил последние понятия о чести, достоинстве и справедливости. Люди из-за золотого тельца готовы продать не то что свою душу, а души всех родственников, друзей и знакомых. Сегодня правит бал отнюдь не добро и справедливость.
Старушка скорбно поджала губы, а Артем пожал плечами:
— Мне кажется, вы немного сгущаете краски. Временное помешательство, конечно, присутствует. Просто люди слишком долго жили в изоляции от остального мира. Не было возможности зарабатывать. Быть
