— Э-э-э-э… Игорь Мих-х-хайлович… простите, сразу вас не признал… Эхе-хе-хе… я и так поторапливаюсь. Остались сущие пустяки. Все практически завершил.
— Ты не виляй! Сан Митрич, я тебя насквозь вижу! Ты же знаешь, что меня ни могила, ни мороз, ни кризис не берут. Воскресну, восстану, как феникс. Так что не юли! Завтра же освободи мне дом. Иначе снесу его на хрен вместе с твоими жильцами. Кто не спрячется — я не виноват! Понял? — на одном дыхании прорычал новый хозяин берлоги; ему нравилось играть роль повелителя подмосковного леса.
В трубке зашуршало, и человек откашлялся:
— Кхе-кхе! Игорь Михайлович, благодетель, не губите. Все сделаю! Поверьте старику. Завтра же все исполню. Я ж и сам заинтересован. Вы же помните… э-э-э… наш уговор?
— Какой уговор? — улыбнулся Поклонский; играть на нервах у Жучкова было приятно.
В трубке обиженно засопели.
— Игорь Михалыч! Вы что?! Не убивайте меня! Я, можно сказать, жизнь, душу положил на это! Я же… я… я так не могу…
Поклонский выждал минуту и, зевая, продолжил:
— Ну-ну. Не мельтеши, старичок. Все я помню. Не ссы! Не обижу. Я стариков, а тем более честных стариков, не обижаю. Получишь свои сребреники. Давай лучше поторопи своих жильцов. Пусть выселяются. Много там их еще?
— Нда-а. Собственно говоря, один, — выдавил Жучков.
После крупного разговора на хоккейном матче Жучков уже не принимал в расчет вдову архитектора, так как знал, что Захар уже этой ночью отселит ее в безымянную яму в такой же безымянной лесополосе. Однако сроки сдачи площадки Поклонскому все равно уже были сорваны, а потому Жучкову нужен был хоть кто-то, на кого можно свалить всю вину.
— О-о-один? Ты сказал, один?! А кто ж там у тебя такой несговорчивый? — заинтересовался Поклонский.
Он редко встречал людей, способных в одиночку противостоять организованному сверху выселению. Разве что Анатолий Собчак, да и того в конце концов сожрали. Поклонский, выросший в Питере и знавший бывшего мэра-просветителя, как и многие другие, не верил в его скоропостижную кончину. Ему явно кто-то помог открыть дверь на тот свет.
— Один, Игорь Михайлович, — выдохнул Жучков. — Можно сказать, на птичьих правах, а туда же — трепыхается. Завалил жалобами. Судом пугает.
Поклонский заинтересовался еще больше:
— Ну и кто ж такой? Р-революционер-большевик? Красный командир? Ветеран наполеоновских войн? Или шибко блатной?
Поклонский силился представить себе человека, пытавшегося удержать свою ничтожную квартирку перед лицом строительного цунами, вызванного его бурной деятельностью, и… не смог. Таких в природе просто не существовало.
— Ну-ка, назови мне его имя! Я сделаю из него чучело и повешу в своем кабинете. Он будет последним моим трофеем!
Практически бессмертный Гор Поклонский, тяжело дыша, с телефоном наперевес начал выкапываться из снежного завала, и тогда Жучков, понизив тон, неуверенно произнес:
— Звать его Артем Андреевич Павлов. Адвокат.
Ресторан
Артем занял в ресторане стратегическое место. Зимой веранда бистро была закрыта, но угловой столик позволял видеть всех входящих и выходящих из модного столичного заведения. Тем не менее появление рыжей Зойки оказалось для него полным сюрпризом. Прохладные ладони сзади закрыли его глаза. Артем вздрогнул и тут же ясно осознал, что ему будет позволено все. И это изрядно мешало всем его планам.
— Мама? — намеренно понизил он градус отношений.
— Сам ты…
Ладони разъехались в стороны, а девушка не сильно ткнула его в затылок кулачком, вышла из-за спины и обиженно села напротив. Простенькая, но со вкусом подобранная мягкая сиреневая водолазка особенно эффектно подчеркивала ее фигуру. Павлов невольно залюбовался выступающими сквозь мягкую ткань, ничем не стесненными неожиданно крупными формами девушки, и она щелкнула пальцами, переключая внимание кавалера.
— Эй, але! За просмотр отдельная плата. Будешь глазеть или все же поедим как люди? А?
Павлов очнулся и огляделся по сторонам. За ними наблюдали еще несколько не в меру любопытных посетителей мужского пола. Точнее, разглядывали они все же не адвоката, а его девушку, которая не стеснялась появиться на людях без нижнего белья, по крайней мере, верхней его части. И кое-кого из впавших в гипнотический транс кавалеров уже успели одернуть их барышни.
Артем рассмеялся, снова поймал себя на том, что смотрит не в меню, и Зойка поставила руки перед собой, опершись локтями на стол и подперев подбородок. Таким образом она прикрыла наиболее выдающиеся части фигуры, а посетители ресторана не без сожаления переключились на еду.
— Я заказал шампанское… — начал Павлов.
Зойку перекосило:
— Ффу-у! Кислятина. Давай лучше глинтвейна попросим.
Артем поднял брови.
— Глинтвейн? Хорошо. А на первое можно салатик. Моцареллу с помидором.
— Не-а. Лучше возьми мне бурату, — снова поправила его Зоя.
— О'кей. Бурату. Кстати, на горячее здесь неплохая тюрбо.
Артему стало любопытно, удастся ли ему отстоять хоть что-то из своего заказа. А заодно и проверить, настолько ли всеведуща эта беспризорная девчонка. Но она подмигнула ему и ответила:
— Ешь сам свою тюрбо. Мне рыба не нравится. Закажи мне оссобуко. Мясо хочу.
Одновременно с этим последним словом «хочу» она столь демонстративно надула губки, что Павлов констатировал: штучка еще та. Да, и эти капризы никак не были связаны ни с юным возрастом, ни со свойственной этому возрасту наивностью; нет, во всем виднелась непростая судьба, сросшаяся со столь же непростым характером.
— Пожалуйста, — согласился он с желанием дамы.
А дама продолжала его удивлять. На его скупой жест отзывался только один официант. А от резкого щелчка пальцами ее высоко поднятой руки перед их столом возникали сразу трое.
— Чего изволите?
— Что вам угодно?
— К вашим услугам!
Зойка воспринимала это как должное.
— Мальчики, нам поесть. Быстро и вкусно. Понятно?
Ее голос не допускал возражений, и не только потому, что парни все время скашивали глаза на ее грудь. А едва официанты растворились, девушка подалась вперед, к нему:
— А что мы с тобой потом будем делать?
Перед мысленным взором Артема пронеслась картина из вчерашнего вечера: он стоит, прижатый к подъездной двери и совершенно уверенный, что на этот раз не пронесет. Он тряхнул головой, с усилием разгоняя призраков прошлого.
— Что мы с тобой будем делать? Да все, что угодно.
— Ух! Какой прыткий. Прям-таки и все?
Артем почувствовал, что краснеет. Думая о своем, он так и не мог настроиться на эту смесь флирта и светской беседы. А тем временем на столе в считаные секунды появилась вода, глинтвейн и салаты, — официанты действительно расстарались. И каждый из них, поднося очередное блюдо или просто
