— Вот… тьфу!
Некоторое время Артем размышлял, с какой целью его приглашают, но сам же признал бесполезность таких размышлений. Задача раскрыть преступление в этой конторе всегда уступала задаче закрыть дело. Поэтому и его, Артема Павлова, главная задача состояла не в том, чтобы рассказать, а в том, чтобы выслушать.
Через двадцать минут Артем входил в проходную следственного комитета. Пропуск действительно ждал его на милицейском посту. Кабинет Онаньева находился там же, где и в первый раз, на седьмом этаже в конце коридора. Помимо уже упомянутого плакатика с ленинским определением, на стене появился портрет президента и премьера, которые стояли настолько близко, что почти сливались в двуглавого орла, раскинувшего крылья сразу за их спиной. Артем так поразился находке фотографа-оригинала, что Онаньев не мог не перехватить его взгляда.
— Нравится? Мне тоже. Здрасьте, Павлов. Садитесь. В смысле, присаживайтесь.
Лукавое предложение «садиться» тоже являлось неотъемлемой частью прокурорского фольклора.
— Добрый день. Благодарю. Слушаю вас очень внимательно.
Артем откинулся на спинку железного стула, закинул ногу на ногу и выразительно глянул на часы. Жест не вполне приличный, но весьма выразительный и уместный для посетителя следственного подразделения.
— Не много займу времени. Не переживайте. Читайте, — следователь протянул бланк постановления.
Артем, затаив дыхание, внимательно впился в строки сухого документа. Главное выделялось жирным шрифтом: «Возбудить уголовное дело по ст. 105 УК РФ по факту причинения насильственной смерти гр. Павлову Андрею Андреевичу». Адвокат тяжело выдохнул:
— Я же говорил…
Он пробежал документ до конца и вернул Онаньеву. Тот невозмутимо протянул Артему еще один лист.
— Это протокол осмотра вещественного доказательства. Предлагаю ознакомиться и сразу же посмотреть.
— Что посмотреть? — удивился Артем, но тут же поймал взглядом объясняющую все строку. — Видеокассета… видеозапись… понятно. Ну что ж, давайте смотреть.
Павлов подписал протокол и повернулся к телевизору, засветившемуся в углу. Онаньев кивнул и нажал на пульт. На экране появился одноухий. Он был связан, избит и пока еще жив. Артему стало неуютно.
Говорил одноухий тяжело и кривился, видимо, от боли. План был очень крупный, и его лицо занимало всю поверхность телевизора. Сзади маленьким кусочком проглядывала серая стена, но была ли это стена из вчерашнего подвала, Артем судить не взялся бы.
— …меня зовут Алексей Михайлович Захаров… года рождения… трижды судим… статьям…
Следователь нажал паузу, и одноухий замер, а его лицо на экране пошло телевизионной рябью.
— Вы знаете этого человека? Раньше встречали? — поинтересовался Онаньев.
— Встречал, — с неприязнью проронил Артем. — Я говорил вам уже раньше. Даже портрет его скульптурный представил…
— Да. Вот, фигурка у меня. — Следователь положил на стол глиняного бандита, слепленного умелыми руками Варвары Штольц. — Давайте посмотрим дальше…
Он перегнал пленку вперед и, дважды наткнувшись на ненужные сейчас куски, наконец нашел то, что надо.
— Я признаюсь, — тихо, явно слабея от потери крови, произнес бандит, — в том, что совершил нападение на адвоката Павлова… также ранее… его отца… в районе метро «Рижская»…
«Это кто так за меня порадел? — стиснул зубы Артем. — Не иначе Кореш… но почему?!»
Подобная «улика» могла добавить хлопот намного больше, чем хотелось бы. А тем временем следователь нажал кнопку пульта, и лицо Захарова снова застыло на экране недоброй напряженной маской. Павлов молчал. Он ждал объяснений, но следователь тоже помалкивал и внимательно следил за реакцией адвоката. Наконец спросил:
— Что скажете, Павлов?
— А что тут скажешь? — развел руками Артем. — Человек признается в преступлении. Дальше слово за вами.
— И… вас ничего не смущает?
Артем мысленно просмотрел все возможные варианты и тут же пришел к выводу, что, если бы его подозревали в насильственном принуждении к подобной даче показаний, разговор потек бы несколько иначе. Возможно, так же тактично и ненавязчиво, но… иначе. Да и пленку уж очень долго прогоняли…
— У меня вопрос, — перешел он в наступление, — этот… Захаров, он признался только в покушении на меня и отца? Больше ни в чем?
Онаньев отвернулся к окну, некоторое время размышлял и вздохнул:
— Вы в списке — предпоследний. Он сознался в тридцати шести убийствах. Все из-за квартир. Пенсионеры, детдомовцы, одинокие женщины…
— А кто брал показания, известно? — задал следующий вопрос Артем. — Это не похоже на милицейскую съемку…
Онаньев вздохнул еще глубже.
— Да это и не милицейская съемка. Пленку нам подбросили, но многое в ней достоверно. Это действительно некто Захаров по кличке Захар. Вор, судим. Сожительница не видела его уже несколько дней.
Перед глазами адвоката вспыхнула сцена: замотанный в целлофан труп суют в багажник заляпанного грязью, битого-перебитого «Москвича». А следователь говорил и говорил — сосредоточенно и очень ровно.
— У меня больше нет сомнений, что вашего отца действительно убили. И, скорее всего, это сделал Захаров. И, скорее всего, по заказу, — Онаньев прищурился. — Вам ведь есть что по этому поводу сказать?
— Есть, — кивнул Артем. — Заказчик — некто Жучков Александр Дмитриевич, начальник нашего жэка.
Онаньев заинтересовался:
— И у вас есть какие-нибудь доказательства?
Артем вспомнил, что в студии уже лежит файл с качественной видеозаписью Жучкова и Захара — рядом, на соседних сиденьях, и вдруг сам же признал, что это не доказательство. Жучков ни за что не признается, что говорил со «случайным соседом» о чем-либо, кроме хоккея. Единственной ниточкой, прямо ведущей к Жучкову, был одноухий Захар, и эта ниточка была вчера перерезана.
Сварщики
За эту ночь Александр Дмитриевич Жучков успел проклясть все: и свою работу, и даже свою судьбу. Нет, когда-то он верил, что он все делает, как надо: ремонт коммуникаций хотя и ответственное дело, и громоздкое, но и весьма… прибыльное. На бесконечные ремонты выделяются серьезные деньги, которые списываются не менее серьезными руководителями муниципальных образований, начальниками жилконтор и директорами дэзов. Несмотря на бесконечное нытье указанных джентльменов о нехватке средств, об отсутствии финансирования, лимитах и долгах бюджета, господа муниципальные начальники и начальнички осваивают колоссальные средства и кропотливо списывают копейку за копейкой — в собственный карман.
Жучков подсуетился вовремя и за счет плохо прокрашенных заборчиков в трех арбатских дворах справил небольшой дачный домик для родной сестры. Он был весьма заботливым родственником. А за счет
