ЛЖЕДМИТРИЙ I
(год рожд. неизв. – 1606) – русский царь (май 1605 – май 1606).
Авантюрист неизвестного происхождения, выдававший себя за царевича Дмитрия Углицкого. Согласно официальным источникам, беглый монах Юрий (в иночестве Григорий) Отрепьев, однако эта версия оспаривается историками. С помощью польских наемников и запорожских казаков захватил Москву, свергнув династию Годуновых. Судя по свидетельствам иноземных очевидцев, пытался проводить реформы и смягчить крепостное право, однако документов царствования Л. не сохранилось – все они были уничтожены в годы правления царя Василия Шуйского. После гибели самозванца в результате боярского заговора его тело было сожжено, а прах развеян выстрелом из пушки. С этого момента на Руси начинается так называемое Смутное Время – долгая эпоха войн и междоусобиц, опустошившая страну и надолго замедлившая ее экономическое и политическое развитие.
Погиб Юрка, погиб! Шуйский исполнил свою угрозу, не оставил от милосердного царя и следа на земле: останки развеял по ветру, а память стер. Что же до Смутного Времени – то за это спасибо полоумному доктору с его Тайной Бытия и расплавленной ртутью…
Размазывая по лицу слезы, Ластик спросил:
– А Василий Шуйский? С ним что?
На этот вопрос компьютер ответил без запинки:
ШУЙСКИЙ, Василий Иванович
(1552?–1612), русский царь (1606–1610).
Представитель одного из знатнейших боярских родов, Шуйский шел к престолу долгим, извилистым путем. Добившись короны коварством, так и не сумел прочно закрепиться на троне. Ненадежная поддержка знати, крестьянские и дворянские мятежи, появление нового самозванца Лжедмитрия II, польская интервенция сделали правление Ш. одной из самых тяжелых и бесславных страниц в истории России. Разбитый войсками польского короля, Ш. был насильно пострижен в монахи и увезен пленником в Варшаву, где и умер – по некоторым данным, был уморен голодом в темнице.
– Так тебе, гад, и надо! – пробормотал Ластик и спросил про подлую Марину.
МНИШЕК, Марина или Марианна
(1587–1614).
Дочь польского магната Юрия Мнишка. Благодаря браку с Лжедмитрием I стала русской царицей. После гибели самозванца его жену оставили в живых, но на родину не отпустили – отправили в ссылку. Стоило появиться новому самозванцу, Лжедмитрию II, и М. сразу признала его своим супругом, мечтая вернуться на престол. Когда же Лжедмитрий II был убит врагами, сошлась с другим искателем приключений, атаманом Заруцким. Несколько лет скиталась с ним по разным провинциям, в конце концов была схвачена и посажена в тюрьму, где, как сказано в летописи, «умерла с тоски по своей воле».
Ластик сквозь слезы злорадно улыбнулся и не ощутил по этому поводу ни малейших угрызений совести. Папа всегда говорил: коварство и предательство никогда и никому не приносят счастья.
Только собрался выяснить самое насущное – известно ли истории что-либо о судьбе князя-ангела Ерастия Солянского, как раздался отчаянный вопль Соломки:
– Зри!!!
Уловив краем глаза какое-то стремительное движение, Ластик повернулся и увидел, что Шарафудин пружинисто поднимается на ноги. Слегка пошатнулся, выпрямился, потянулся к рукоятке сабли.
Рванул Ластик из-за пояса пистоль, щелкнул курком – и выстрелил бы, честное слово выстрелил бы, но Ондрейка прыгнул в сторону, подхватил на руки княжну и прикрылся ею, как щитом.
– Отпусти ее! – закричал Ластик.
Напряженно оскалив зубы, Шарафудин пятился к двери. Соломка билась, лягалась, но что она могла сделать против сильного мужчины? Только мешала как следует прицелиться.
– Не дергайся ты!
Она поняла. Послушно затихла, да еще вся сжалась, так что кошачья физиономия Ондрейки открылась. Теперь можно бы и пальнуть, однако Шарафудин оказался проворней: швырнул боярышню в противника, а сам выскользнул за дверь.
Из коридора сразу же раздалось:
– Караул! Сюда! Все сюда!
Соломка и Ластик застыли, обнявшись. Так уж вышло – иначе оба не устояли бы на ногах.
– Ох, что страху-то натерпелась, – всхлипнула боярышня и прижалась к нему еще сильней.
– Засов! – воскликнул он, высвобождаясь. Кинулся к двери. Пистоль положил на лавку, унибук сунул за пазуху, решив не расставаться с драгоценной книгой ни на миг, в ней теперь была единственная надежда на спасение. Нужно дождаться, пока остынет Камень, потом каким-то образом выбраться с подворья Шуйских и найти подходящую хронодыру.
Навалились вдвоем, задвинули тугой засов. И вовремя – снаружи уже грохотали шаги, звенела сталь и гудели голоса, громче прочих Ондрейкин:
– Там воренок, самозванцев брат! Боярышню в полон взял! А ну разом – пали через дверь!
– Негоже, – ответили ему. – В Соломонью Власьевну бы не попасть.
В дверь ударили чем-то тяжелым. Потом еще и еще, но створки были крепкие, дубовые.
