сверхъестественного.
Этого просто не может быть, пытался успокоить он себя.
Стоящая в воде вдруг стала более отчетливой, и теперь было видно, что это немолодая, грузная женщина в длинной белой рубашке и действительно с распущенными волосами. Словно некое смутное сияние окружало ее. К своему ужасу, Сережа обнаружил – глаза женщины горели зеленоватым светом, словно светились два крохотных, но ярких фонарика.
Степа, – вновь закричала-застенала женщина, – хоть на бережок выйди, посмотреть я на тебя желаю… на ненаглядного моего!
Не могу переступить порог. Ох, не могу… Словно жернова на ногах…
В этот миг на другой стороне озера заухало, захохотало, потом затрещало-заплескалось, словно била крылами крупная птица, желая взлететь, да что-то не пускало. Вновь сверкнула молния, и наваждение исчезло. Несколько крупных капель упало на Сережино лицо, и почти сразу же полило! Гроза разразилась нешуточная. Молнии лупили вокруг, ветвились, бирюзовыми змеями вонзаясь во мхи и папоротники. Гремело почти непрерывно. С небес низвергались потоки воды. Сережа мгновенно вымок до нитки, к его ногам жался столь же мокрый Валет. Он появился сразу же, как только пропали призраки.
Что делать дальше, Сережа не знал. В дом возвращаться страшно, а на улице оставаться не было никакой возможности – зуб на зуб не попадал. Спас Валет. Он вдруг стремительно бросился к избушке и в мгновение ока вбежал наверх. Сережа тут же понял: собака не боится, значит, внутри безопасно. Сообразительный народ, эти охотники!
Страха он почти не чувствовал, только некое тревожное ожидание не покидало его. Ему казалось, вот- вот начнется вторая часть представления, и поэтому наш герой то и дело дотрагивался до собаки, опасаясь, что Валет исчезнет. Но то ли страх перед грозой возобладал над животным, пересилив страх перед неведомыми силами, то ли опасность миновала, поскольку Валет залез на топчан, зарылся в тряпье и захрапел. Сережа решил последовать его примеру. Он разделся донага, выжал, что сумел, и разложил одежду на еще теплой печи, потом он прижался к Валету и тут же заснул. К слову добавить, больше жуткие сновидения его не посещали.
Утро выдалось ясное. Солнце врывалось через неплотно запахнутую дверь и било прямо в лицо. Сережа потянулся и тут же вспомнил ночное происшествие. Сон или нет? Он вскочил, распахнул настежь входную дверь. Теперь в хижине стало почти светло. Во всяком случае, не осталось неосвещенных углов. Ну и что? Нет здесь никого. Но ночные события, несомненно, происходили на самом деле. Вон и одежда сохнет на плите. Так что же это было? Галлюцинация? Не похоже. Все выглядело достаточно правдоподобно. Значит, явь? Но этого просто не может быть! Кого он, собственно, видел? Если допустить сверхъестественное толкование – несомненно, призраков. Мать и сына. Они хотели подойти друг к другу, но что-то их не пускало.
Сережа вспомнил пережитое ночью и невольно вздрогнул. Нет, нужно убираться отсюда. Самое правильное решение. Мистика, не мистика, что-то же было!
Он наскоро перекусил остатками дичины, кости вывалил в траву перед домом. Потрогал одежду. Еще сырая. Ничего, высохнет на нем.
Сережа оделся, подхватил ружье, оставил в качестве дара пять спичек на полке (половину из того, что осталось) и покинул таинственную избушку.
Вначале он пошел вдоль озера. Рядом бежал верный Валет, который, похоже, тоже был рад покинуть подозрительное строение.
Солнце парит в безоблачных небесах, трава по пояс, луговые и болотные цветы одуряюще пахнут, над головой заливается жаворонок. Рай, да и только. Вначале следопыт внимательно вглядывался в почву, по которой ступал, потом утерял бдительность. Про слегу, конечно же, забыл. Земля, по которой он уверенно ступал, казалась непоколебимой. И тут!.. Конечно же, он провалился, причем сразу по пояс. Произошло это на совершенно безопасном на первый взгляд, моховом лужке. От неожиданности сдавило сердце. Он барахтался в трясине и, к своему ужасу, не чувствовал под собой дна. Сережа пытался уцепиться за моховой край зыбуна, но толку от этого было столько же, как если бы он держался за тесто. Мох расползался под пальцами, вокруг плескалась тухлая болотная жижа.
Сережа вдруг вспомнил предостережение: чем больше барахтаешься, тем скорее засасывает. Он замер и тут почувствовал: затягивает в пучину достаточно быстро. Еще пару минут жижа доходила до пояса, а теперь он в ней по грудь.
Валет бегал вокруг, испуганно скулил, но близко не приближался, да и какой от него был толк. Вытянуть Сережу он не сможет.
Если использовать в качестве опоры ружье? Сережа изловчился, стянул «бюксфлинт», положил его на мох и попытался опереться на него. Погружение в топь замедлилось, но не прекратилось. Казалось, кто-то в глубине ухватил его за ноги и медленно тащит вглубь. Нужно было что-то предпринимать, иначе минут через пять он будет в воде по горло, а там…
Оставалась единственная надежда – ружье. Он оперся на него всем своим весом и попытался рывком вырваться из топи. Толку от этого не было почти никакого. Ружье просто ушло глубоко в мох. Правда, погружение в топь несколько приостановилось, но и только. Эх, была бы слега, с тоской подумал Сережа. Он в отчаянии посмотрел на крутившуюся поблизости собаку.
Эй, Валет, иди сюда.
Собака приблизилась к краю топи.
Валет, принеси палку. Ты понял? Палку! Большую палку! Иди, ищи! Ищи палку, Валет!
Собака, казалось, поняла. Она сорвалась с места и опрометью бросилась куда-то прочь. Слабая надежда возникла в сердце нашего героя. Может быть, Валет его понял и поможет? Нет, вряд ли. Если и принесет палку, то, скорее всего, маленький прутик или ветку. Остается ждать и как можно меньше барахтаться.
Прошло с десяток минут. Собака не возвращалась. Между тем трясина хоть и медленней, продолжала затягивать его. Болотная жижа поднялась уже выше груди и подбиралась к горлу.
«Все, – понял Сережа, – конец!» И такая тоска охватила его, что и передать нельзя. Грудь стеснилась, словно от сдерживаемых рыданий, душа трепетала в предчувствии непоправимого. Взгляд наткнулся на шмеля, летавшего совсем рядом с лицом. Шмель не обращал на утопающего ни малейшего внимания. Он был занят обследованием какого-то болотного цветка. Сережа, продолжая опираться на теперь уже бесполезное ружье, следил за черно-желтой, деловито гудящей тварью. Шмель останется, а его через несколько минут не будет. В это нельзя поверить. Я – венец мироздания – и вдруг исчезну? Какое-то жалкое насекомое будет жить, а я… А ведь я могу прихлопнуть этого мохнатого уродца одним щелчком.
И любое существо могу прихлопнуть, если и не рукой, так из ружья. Но весь этот сверкающий, вечный в своей непрерывной изменчивости мир останется, а меня не будет. Проявление ли это чьей-то непостижимой воли или всего-навсего досадная случайность? Я прихлопываю комара, а некто или нечто прихлопывает меня.
Не всякий, наверное, поверит, что в столь страшную минуту Сережа вдруг пустился философствовать, однако факт остается фактом. Не нужно также забывать, что наш герой как-никак имел высшее образование и был достаточно начитан. Несомненно, каждый по-своему встречает приближение конца. Один размышляет о противоречиях мироздания, а другой сожалеет о недоеденном в свое время шашлыке.
Шмель, качнув цветок, отправился дальше добывать хлеб насущный, а Сережа остался в трясине. Ноги неожиданно уперлись в твердое. Неужели достиг дна?
Вдруг появился Валет. Он тащил в зубах здоровенную жердину.
Ой, спасибо!.. – закричал Сережа вне себя от радости. – Давай сюда палку! Какой молодец! Скорее, скорее!..
Умная собака упала на траву и осторожно поползла к трясине, не выпуская жерди из пасти. Потом, опустив лесину, она стала осторожно подталкивать ее мордой в направлении Сережи до тех пор, пока он не смог ухватить ее край. Не выпуская жерди, Сережа первым делом постарался избавиться от ружья. Он отбросил его так далеко, насколько хватило сил. Потом точно так же положил жердь на мох, и, опираясь на нее, стал понемногу выбираться из топи. Сколько еще барахтался в вонючей жиже, он и сам не знал, однако в конце концов выполз на твердь. Валет в восторге лизал его замурзанное лицо. Сережа обнял голову собаки:
