Мысли Павла вновь переключились на Поручика Голицына. Его смерть… Что произошло в действительности? Но главное даже не в том. Желал ли он, Павел, смерти этому несчастному, спившемуся человеку? Как будто нет! Но так ли?
В самом темном, в самом дальнем уголке мозга засела довольно нелепая на первый взгляд мыслишка. А если неосознанно Павел завидовал ему? Завидовал профессионализму, легкости слога, выработанному годами мастерству. Вроде смехом-смехом, а обратил свой взор на Скуратова. Ведь когда намечал будущую жертву, указал именно на Поручика Голицына! Да разве всерьез желал Скуратову смерти?! Шутка! Это была просто шутка! О последствиях он вовсе не думал… И не верил… До сих пор не верит. Просто дурацкое стечение обстоятельств. Не может человек помереть ни от какого колдовства. Совпадение! Но ведь и деньги заплатил… Хотя разве это деньги. Всего-то сто долларов. Нет. Что-то тут не то. Ах, если бы еще раз увидеться с этой теткой. Лилька говорит: она приглашала в гости. Так почему бы не поехать. Может, удастся вытянуть какую-нибудь подробность, а еще лучше, если она признается, что просто разыграла его. Именно разыграла. Пусть довольно диким образом, но всего-навсего обвела вокруг пальца. Однако зачем ей это нужно?
Павел так увлекся умозаключениями, что не заметил, как посетительницы покинули бутик и Лилька освободилась.
– Ну что, Пашенька, заскучал? Какая программа на вечер? В дискотеку завалимся? Или в бар? Тут, я слышала, новый открылся, уж больно сногсшибательный. Со стриптизом…
– А эта Светлана… Как там ее по отчеству? Петровна, кажется? Ты говоришь, в гости приглашала? А если и вправду ее навестить? По старой памяти. Ей там одной скучно.
Лилька пожала плечами:
– Если ты хочешь. Но что у нее хорошего? Разве что вино. Так все равно тратиться придется. Тоже с пустыми руками не приедешь. Да и тачка денег стоит. Нет! Пойдем лучше в кабачок. И ближе, и не увязнешь на всю ночь.
– В гости, – заупрямился Павел. – Либо к ней, либо никуда.
– Хорошо, – охотно согласилась Лилька. – Раз ты настаиваешь. Сейчас я ей позвоню… – Она достала мобильник. – Светлана Петровна? А это я… Лиля. Приветик. Как дела? Скучаете? Хорошо вам, а я на службе. Тут вот рядом мой дружок… Павел. Помните? Ну, правильно. Журналист. Я и говорю… Он в гости к вам собрался. Прям, говорит, не могу, хочу видеть! Тоскует. И вы тоже?! Любопытная ситуация. Пусть приезжает? Один? – Лилька иронически взглянула на Павла, прикрыла узкой ладошкой микрофон. – Говорит: очень рада тебя видеть. Мол, разговор к тебе есть. Интересно, какой? Пусть, говорит, хоть сию минуту приезжает. – Она вновь заговорила в трубку: – Нет, дорогая, одного я его не пущу. Только в моем обществе. А то мало ли… вы дама видная. Шучу, конечно. Вечерком? Да, конечно. Обязательно. Значит, будете ждать? Ладно. Часикам к семи подкатим. Ну вот, – обратилась девушка к Павлу. – Она нас ждет. Доволен?
Юноша кивнул.
– А чего это тебе к ней так приспичило? – с интересом спросила Лилька. – Или хочешь доложить о смерти своего приятеля? Мол, помогли вы мне, Светлана Петровна, ох как помогли!
– Что за глупости?! – возмутился Павел. – И при чем тут она?
– Ладно, ладно, успокойся… Конечно, ни при чем. Это я так, из вредности. Подначиваю по своей глупой привычке. Не бери в голову.
– А куда брать прикажешь?
Лилька хихикнула:
– Пашенька, дружок, не заводись. Отправляйся лучше в свою контору, потрудись на благо родной газеты, а вечерком оттянемся у этой тетки.
ГЛАВА 14
К вечеру погода вновь испортилась. Пошел мокрый снег. Он то ослабевал, то усиливался, и слякоть на улицах стояла неимоверная.
Весь день Павел провел в конторе. Накропал пару выжатых из телефонной трубки информаций и начал большой аналитический материал, который задумал довольно давно, но не знал, как к нему подступиться. Речь шла о подростковой преступности.
Павел написал пару абзацев, но потом дело застряло. Он таращился на дисплей, щелкал по клавишам, а потом стирал бессмысленный набор знаков. Время от времени юноша бросал взгляд на кресло, в котором совсем еще недавно покоился тощий зад Поручика Голицына, и ему казалось, что вот-вот заскрипит дверца стола, забулькает наливаемая в стакан жидкость, послышится чмоканье и следом перхающий кашель… Но в кабинете было тихо и как-то пустынно. Никто в него не заглядывал, никто не кричал: «Привет, старик!» – словно Павел сидел не в огромном здании в самом центре Москвы, а на необитаемом острове. Сквозь старинную толстую дверь доносились невнятный шелест голосов, просачивавшихся будто из другого мира. Он прокопался до двух часов, потом сходил перекусить, вернулся и снова уселся перед экраном компьютера. Но мысли витали где-то очень далеко. Представился Поручик Голицын с закрытыми глазами, лежащий в дешевом гробу, потом его супруга, сидящая за кухонным столом в захламленной «хрущобе». Перед ней стоит начатая поллитровка и банка с маринованными огурцами. Слезы капают в стакан с водкой.
Видение оказалось столь ярким, что Павла передернуло.
Воспаление легких – всплыло в памяти спасительное объяснение. Это было именно воспаление легких, а никакое не колдовство. Простуда… Погода-то вон какая. Сплошная сырость и резкие перепады температур. Да и организм у Поручика Голицына благодаря ежедневным возлияниям оказался сильно изношен. Вот и крякнул в одночасье. И нечего выдумывать, брать в голову. Все эти обвинения…
«Но ведь никто тебя не обвиняет, – ехидно произнес внутренний голос. – Ты как будто сам…»
Вот именно, сам. Павел вскочил с кресла и забегал по кабинету. Потом осторожно приоткрыл дверь и выглянул в коридор, словно опасался, что его кто-то подстерегает. Ничего предвещавшего угрозу он не узрел. Болтались какие-то незнакомые личности, потом на противоположном конце показался ответственный секретарь. Павел поспешно захлопнул дверь, вновь уселся в кресло и уставился на экран компьютера. Машина пискнула, и на дисплее появилась крупная надпись: «Привет!» Павел вытаращил глаза. Кто это? Почему вдруг ни с того ни с сего?.. Он завороженно смотрел на экран. Ничего не происходило. «Привет!» все так же одиноко чернел на сероватом фоне. Потом вдруг рядом возникла улыбающаяся во весь рот забавная рожица.
– Дурачится кто-то, – вслух предположил Павел.
Компьютер снова пискнул, и на дисплее возникло:
– Пашеко, ну как ты там?
Наш герой бессмысленно взирал на инфернальную надпись. Во рту пересохло. Он облизнул губы кончиком языка. Воды бы…
Откуда?.. Кто это?.. Пашеко его называл только Поручик Голицын. Хотя, конечно, это прозвище слышали многие.
Павел не стал ждать продолжения. Он нажал кнопку отключения. Экран потух.
– Идиоты! – с чувством промолвил журналист, непонятно кого имея в виду.
Теперь он уже не сомневался: подобным образом шутит кто-то из сотрудников редакции. Однако оставаться в кабинете почему-то расхотелось. Поспешно одевшись, Павел покинул контору. До назначенной встречи оставалось еще довольно долго, и он решил поехать домой.
Но и тут он почему-то чувствовал себя не в своей тарелке. Мать была на работе, а в квартире царила та странная пустота, которая явственно ощущается именно в тусклые зимние сумерки, когда мрак густеет в углах, и ждешь, что вот-вот из него возникнет нечто неопределенное, но от этого еще более страшное.
Павел еще раз перекусил, хотя есть вовсе не хотелось. Затем он улегся на тахту и задумался. Ехать к этой тетке расхотелось. Да и вообще желание куда-то двигаться полностью отсутствовало. Хотелось просто валяться на тахте, бессмысленно уставившись в потолок. А еще лучше задать храпака до позднего вечера, потом ненадолго пробудиться, попить чаю и опять на боковую. Ну чего он, спрашивается, попрется в гости? Чего такого хочет у нее узнать? Вся эта потусторонняя ахинея его уже достала. Сильно достала! Знал бы, как дело обернется, ни за что бы не влез. Ну ее в баню, эту славу. Вон Поручик Голицын, как он сам рассказывал, тоже по молодости лез в разные скользкие дырки. А что из этого вышло? Алкоголизм. Что он все Скуратова вспоминает? Поручик Голицын то, Поручик Голицын се… Надписи еще… «Пашеко…» Кто,
