интересно, мог так глупо шутить?
Несмотря на то что в гости ехать никак не хотелось, наш герой то и дело поглядывал на часы. Зеленые цифры мерцали в полумраке, как кошачьи глаза. Время двигалось медленно. Наконец сегменты сложились в 17.00, Павел вскочил с тахты, пошел в ванную комнату, плеснул в лицо пригоршню холодной воды, потом поднял трубку телефона и набрал Лильку.
– Я готова, – услышал он мурлыкающий голосок. – Подъезжай.
Павел с максимальной поспешностью, словно за ним кто-то гнался, натянул свою кожаную униформу и покинул квартиру. Дорогой он зашел в кондитерскую, купил торт средних размеров и стал ловить такси. Водила попался не то чтобы неразговорчивый, а какой-то мрачный. Плюхнувшись на заднее сиденье «Волги», Павел стал объяснять, куда ехать. Шофер, словно не вполне понимая, задумчиво кивал головой. Услышав про Минское шоссе, он мрачно усмехнулся и назвал сумму.
– Куда, к черту! – бросил Павел и потянул на себя ручку двери, собираясь выбраться прочь. Таксист произнес ему уже в спину новую цифру, тоже немалую, но все-таки более или менее приемлемую.
– Ладно, поехали, – согласился Павел, – только сначала в Столешников.
Замерзшая Лилька прыгала возле зеркальной двери в бутик.
– Ну ты чо?! – завопила она, упав рядом. – Сколько можно ждать! Я уже в сосулю превратилась.
– Позвонила ей?
– А чего звонить? Я же утром договорилась. Ждет она нас. И, знаешь ли, с большим нетерпением. Короче, вперед, шеф! Покатили на Минку.
– Я вот не понимаю, чего мы там делать собираемся? – недоуменно спросил Павел.
– Не придуривайся. Все ты прекрасно понимаешь. Чего делать?! Оттягиваться по полной программе. Сначала, конечно, пригубим малость. А там видно будет. Я так понимаю, каждый найдет себе занятие по вкусу… – Она пренебрежительно хмыкнула. – Ты будешь толковать с ней о паранормальных явлениях, я – пить вино и слушать музыку. Ну, потанцую, конечно. Не без этого. А потом… – Лилька подняла палец кверху и многозначительно усмехнулась. – Потом будет потом.
Машина, поначалу медленно продвигавшаяся в бесконечном потоке транспорта, постепенно набрала скорость, и вот она уже неслась по шоссе, разбрызгивая в стороны слякоть.
– Чего это у тебя в пакете? – полюбопытствовала девушка.
– Торт.
– А, сладенькое… Это она любит. – Лилька двусмысленно усмехнулась.
Ехали минут сорок. Всю дорогу Лилька непрерывно болтала на самые разные темы, начиная от того, где праздновать приближающийся Новый год, и кончая различиями в китайской и корейской кухнях. Павел то поддакивал, то отмалчивался. Говорить ему вовсе не хотелось.
Наконец приехали. Некоторое время плутали в поисках особняка Светланы Петровны. Даже спросить не у кого, на улочке поселка – ни души. Лишь высоченные заборы да редкие фонари. В конце концов нужный дом был как будто найден. Павел расплатился с хмурым шофером, и тот, не попрощавшись, тут же укатил.
Они стояли перед калиткой. Вроде дом тот. И могучие ворота, и камера слежения… Вот и домофон. Павел нажал кнопку. Тишина.
– Чего тут?! – завопила Лилька. – Пускать не хотят? Вот уроды! – Она пнула ногой калитку. К удивлению Павла, та бесшумно отворилась.
– Идем, – позвала девушка своего приятеля и двинулась вперед по мокрым плиткам дорожки. Павел неуверенно поплелся следом. Он вспомнил свой первый визит сюда. Тогда у него даже потребовали документы.
Окна фасада все так же ярко сияют во тьме. Входная дверь закрыта. Или нет, вроде чуть приотворена. Точно. Сквозь крохотную щель на улицу пробивается свет. Странно. Сейчас не лето.
Павел неуверенно постучал, но реакции не последовало.
– Чего там! – воскликнула Лилька. – Заходи, не стесняйся! Нас же ждут. Наверное, недавно выходили встречать, вот и не закрыли как следует.
Юноша послушался и, отворив дверь, вошел внутрь. Никого.
– Эй?! – крикнул он. – Хозяева, ау?!
– Чего попрятались? – вторила ему Лилька. – Мы приехали! Светлана?! Светлана Петровна. Это мы… Лиля и Павел.
Павел остановился, прислушался. Тишина.
– Может, ты толком не договорилась? – обернулся он к девушке. – Время не сообщила.
– Да ведь при тебе разговор был, – огрызнулась она. – Сказано: приедем в семь. Сейчас, – она взглянула на свои часики, – начало восьмого. Так что мы прибыли в самый раз.
– Да где же они? Хозяева?!
– Знаешь что, – сказала Лилька, – давай разденемся и пройдем в дом. Чего мы топчемся в прихожей. Может, они специально разыгрывают нас. Шутка такая. У богатых всегда с наворотами. Любят фокусничать.
– Действительно, скорее всего, ты права, – отозвался Павел. Он снял куртку, разулся. Помог девушке и, подхватив пакет с тортом, прошествовал из прихожей в глубь дома. Вот и знакомая комната, вернее, холл с камином. Полностью включено все освещение. Картины, рыцарские латы… На низком столике начатая бутылка вина, пузатый бокал с налитой на треть пурпурной жидкостью, вазочка с орешками. Тут же лежит трубка мобильного телефона. Большое полено в камине не горит открытым пламенем, но тлеет, испуская струйки белого, ватного дыма.
– Да тут она где-то, – с легкой досадой произнесла Лилька. – Вон, видишь, бутылку откупорила, дожидаясь нас. И камин топится.
– Почему никто не появляется? В прошлый раз стоило позвать, и тут же являлась женщина. Кто она там?.. Служанка или домработница. И мужик этот… Телохранитель, что ли… Где же они все?
– Да и хрен с ними, – равнодушно отозвалась девушка и уселась в кресло перед столиком. – Придут. – Она взяла один из стоявших на столике чистых фужеров, наполнила его вином.
– Продрогла я что-то, – извиняющимся тоном сообщила она и одним глотком выпила половину, потом бросила в рот горстку орехов. – Советую последовать моему примеру. Нас пригласили. Мы пришли… Это, конечно, хамство, подобным образом встречать гостей. Ну так и мы будем вести себя по-хамски. Вернее… – она иронически усмехнулась и по-кошачьи облизнула губы, – непринужденно.
Павел тоже налил себе вина, сделал пару глотков, но красная кислятина не лезла в горло, и он отставил бокал в сторону. Потом подошел к камину, взял изящную медную кочергу в виде багорика, поковырял полено, вызвав усиление дыма, но пламя не желало появляться. Возиться с камином ему быстро надоело, и, поставив кочергу на место, он от нечего делать принялся изучать живопись на стенах. Здесь присутствовали в основном морские пейзажи, по-видимому, копии Айвазовского, а также портреты. На одном запечатлен мужчина в расцвете лет, с грубым, словно вырезанным из дерева лицом, низким лбом и массивной челюстью. Поясной портрет явно подражал живописи Возрождения. Мужчина был облачен в свободную бархатную толстовку, спадавшую складками с жирных плеч на манер средневековой блузы. Он сидел перед итальянским окном, за его спиной виднелся горный хребет, окутанный полупрозрачной дымкой. Рядом висела другая картина, тоже поясной портрет, выполненный в той же манере, что и первый. Женщину, изображенную на нем, Павел узнал сразу. Хозяйка дома. Было ясно: обе «парсуны» малевала одна рука, но если первая картина казалась грубой базарной мазней, то вторая производила более благоприятное впечатление. Возможно, причиной этому была внешность. Резкие черты лица мужчины казались доведенными до гротеска. И фоном для этой рожи, подумалось Павлу, подходит вовсе не идиллический пейзаж, а тюремная камера с зарешеченным окном. Скорее всего у художника присутствовало то же мнение, поскольку он придал облику заказчика карикатурные черты. А может, никакой карикатуры и не намечалось. Просто оригинал оказался именно таким, каким его изобразили.
Портрет неизвестно куда девшейся Светланы Петровны, донельзя идеализированный и приукрашенный, тем не менее нес определенное настроение. Дама сидела у того же итальянского окна, что и мужчина, но пейзаж за ним виделся совершенно другой. Это было бурное море с терпящим бедствие парусным кораблем. Мрачный фон резко контрастировал с безмятежным холодным лицом, словно подсвеченным внешним источником. Складывалось впечатление, что на полотне изображены два совершенно разных мира.
