города уехали.
– Но это могло быть какой-то формой коллективной галлюцинации.
– Все возможно. Однако описания настолько красочны, что наводят на мысль, что это скорее всего реальность. Кроме того, что это за галлюцинация, в которой задействованы жильцы нескольких домов, в общей сложности более тысячи человек, да еще пожарные и работники милиции?
– Вы меня разыгрываете?
– Ничуть. Конечно, документальных свидетельств у меня нет. Это всего лишь слухи. Но я привык, что почти всегда за слухами стоит реальное событие.
Некоторое время приятели рассуждали о слухах и нечистой силе, а потом разошлись по домам.
С тех пор Володя Еремин, заинтересовавшись этой историей, принялся тщательно выяснять ее подробности. Сначала он просто хотел опровергнуть Артура, но чем больше углублялся в суть вопроса, тем очевиднее становилось, что за слухами скрываются реальные события. Розыски в архивах подтвердили, что Лиходеевка – место ссылки людей, обвиненных в колдовстве, а то, что старое кладбище существовало на самом деле, подтверждалось и вовсе просто. Оно было обозначено на изыскательских планах. Свидетели событий в домах по проспекту Химиков тоже существовали. Правда, рассказывали о них как-то туманно, словно все это происходило с ними во сне. Следов таинственной Петуховой обнаружить не удалось. А вот факт убийства двух ученых был зафиксирован достоверно. Словом, загадка старого кладбища так и осталась тайной за семью печатями.
Шло время. Грянула перестройка, следом новые события, а Володя так и не разобрался в этой истории до конца. Между тем она очень интересовала его.
Артур Степанович считал, что пролить на нее свет могут аборигены слободки – Лиходеевки.
По его мнению, здесь до сих пор обитают люди, так или иначе связанные с многовековой историей деревушки, возможно, даже причастные к темным культам.
Надо сказать, что Еремин с течением времени стал подлинным фанатиком своего краеведческого дела. Музей поглощал настолько, что он даже не женился. История была одновременно его и возлюбленной, и мучительницей, а музей – домом.
Множество раз он бродил по крошечной улочке, пытаясь вступить в контакт с обитателями, но все было тщетно. Иногда ему казалось, что и обитателей-то никаких нет. Домишки стояли точно вымершие. Несколько раз Володя пытался просто ворваться в какую-нибудь ветхую хату. Однако ему никто никогда не отворял дверей. Между тем он точно знал, что за этими дверьми имеются обитатели.
Из печных труб изредка шел дым, а во дворах некоторых домов лаяли собаки. Случалось, сталкивался с жителями этих домов – ветхими замшелыми старухами. Он заговаривал с ними, но облаченные в черное создания даже не смотрели в его сторону.
С целью выяснить имена и фамилии людей, проживающих здесь, он даже обратился в ЖКО, на территории которого находилась деревенька. Там довольно странно на него поглядели, но помогли. Скоро в руках у Володи была справка, в которой перечислялись все граждане, проживающие на улице Августа Бебеля – так громко называлась единственная улочка деревушки. Но два десятка фамилий мало что говорили пытливому исследователю. Почти всем людям, указанным в списке, было далеко за семьдесят. Единственным молодым обитателем деревушки оказался владелец дома № 6 – работник химкомбината, двадцатитрехлетний Станислав Александрович Недоспас. Как оказалось, Станислав Александрович не так давно закончил химико-технологический институт и сейчас возглавлял одно из подразделений центральной лаборатории комбината. «Вот тот, кто, возможно, поможет в моих изысканиях, – потирал от восторга руки Володя. – Не может быть, чтобы человек, пусть даже и молодой, но живущий на этой улочке, не знал ее тайн». И он решил незамедлительно встретиться с неведомым ему Недоспасом.
2
– Вроде здесь, – неуверенно сказал водитель милицейского микроавтобуса, притормозив возле кургузого приземистого сооружения, называемого в народе «стекляшкой».
Члены оперативной группы вылезли из микроавтобуса и двинулись к входу. Вместе со всеми на асфальт вылез лейтенант Андрей Копытов. Он осмотрелся и обнаружил, что район этот ему, в общем-то, знаком. Июньское утро было довольно прохладное. Ночью прошел дождь, и небо еще не развеялось. Клокастые серые тучи неслись, казалось, над самыми головами. На мокром асфальте, среди луж и мусора, принесенного водой, виднелось множество дождевых червей. Часть из них не шевелилась, но большинство старалось изо всех сил скорее уползти с опасного места, где они неизбежно должны быть раздавлены ногами прохожих. Андрей поразился, сколь много этих бледно-розовых и серых тварей копошится на земле. Словно кто-то нарочно разбросал их.
На червей обратил внимание не только он.
– Черви – это что же, насекомые? – спросил, ни к кому конкретно не обращаясь, водитель микроавтобуса, которого, как знал Копытов, звали Николаем.
Кто-то хмыкнул.
– Червь – беспозвоночное животное, – сообщил судмедэксперт Раппопорт.
– Беспозвоночное, значит, – повторил Николай, – ясно, товарищ врач. А почему эти беспозвоночные представлены здесь в таком изобилии?
– Вода затопила их ходы, поэтому и повылазили…
– Ага-ага…
Члены оперативной группы почему-то остановились и стали внимательно смотреть себе под ноги.
– Ну, довольно зоодискуссий, – с чуть заметным раздражением произнес руководитель группы капитан Казаков, – пора за дело.
И он, не смотря под ноги, двинулся к павильону. Андрей тоже пошел следом, но в отличие от начальника старался не наступать на червей.
Возле открытой двери «стекляшки» стояли несколько человек. Судя по их лицам, зрелище, которое предстояло увидеть опергруппе, было не из приятных.
Капитан, не обращая внимания на собравшихся, уверенно открыл дверь и шагнул в помещение. За ним следом вошли остальные.
В первый момент Андрей ничего не увидел. Внутри «стекляшки» было темно.
– Включите кто-нибудь свет! – распорядился капитан.
Андрей поискал глазами выключатель, но его опередил водитель. Раздался щелчок, но свет не вспыхнул.
– …Твою… – ругнулся Николай, – лампочки разбиты.
– Посветите фонариком и освободите окна.
Окна действительно были плотно зашторены какой-то грубой тяжелой материей, вроде брезента.
Андрей сорвал брезент, и тусклый свет заполнил внутренности «стекляшки». Теперь было хорошо видно, что на земляном полу лежали двое.
Капитан склонился над одним из лежащих и посветил фонариком в мертвое лицо.
Электрический луч осветил искаженное невероятной гримасой лицо. Вытаращенные глаза, разинутый в застывшем крике рот… Физиономия была настолько искажена, что не сразу удалось определить возраст пострадавшего. Капитан перешел к следующему трупу. Тот находился значительно дальше, и Андрей плохо различал его очертания. Он шагнул следом за капитаном. Человек лежал на животе, казалось, до предела втянув голову в плечи. Что-то странное было в его позе. Присмотревшись, Андрей с ужасом обнаружил, что голова у трупа вовсе не втянута в плечи. Она попросту отсутствовала.
– Ничего себе! – воскликнул обычно невозмутимый капитан. Он перевернул труп и посветил фонариком. Черные сгустки крови запеклись на шее причудливой бахромой. Казалось, она обмотана обрывком тряпки. Подскочил судмедэксперт.
– Ого! – присвистнул он.
– Что такое? – капитан посмотрел в его сторону.
– Такое впечатление, что голова просто оторвана. Да, явно оторвана. Края разорванных кожных тканей ясно свидетельствуют об этом. Несомненно, никаким оружием не пользовались. От ножа или, скажем, топора остаются явственные следы.
– Голова скорее всего где-то здесь, – сказал капитан, – вряд ли преступник унес ее с собой в качестве сувенира. Ищите!
