опять сникло. А нужно, чтоб реяло постоянно.
В Верхнеоральск приехали под вечер. Перед самым городом их застигла гроза. Кучевые облака, весь день без толку болтавшиеся в небесах, сгустились, почернели и превратились в тучи, похожие на клокастых верблюдов, которые повисли над самой землей, словно прилегли на отдых. Первая капля шлепнулась на ветровое стекло, напомнив видом делящуюся амебу, какой ее рисуют в учебниках биологии. Затем сверкнуло, послышался слабенький гром, будто груда пустых консервных жестянок рухнула на землю. И полило! Мириады капель слились в единый поток. Машина неслась по асфальту, как по реке, а сверху изливались водопады. Молнии пронзали тучи и впивались в раскисшие поля, и Ивану казалось: одна из них вот-вот ударит в машину. Та же мысль, видать, появилась и у Мишки, потому что он спросил:
– А если в нас попадет?
– Ничего не будет, – авторитетно заметил Иван. – Ведь машина заземлена.
Мишка с сомнением покачал головой, но развивать тему не стал, а только снизил скорость.
Гроза кончилась так же внезапно, как и началась. Тучи унеслись на юг. Умытые небеса вновь заблистали фарфоровой голубизной.
– И в жизни так же, – неожиданно заявил Мишка.
– Ты о чем? – не понял Иван.
– Да о дожде. Бывает, неприятностей и не ждешь вовсе, а они тут как тут. Наползут как тучи, и кажется, нет им конца. А пройдет малость времени, и рассосутся, словно их и не было.
– Глубокая мысль, – прокомментировал Иван.
– А ты не смейся, а лучше бери на вооружение. Никогда не стоит отчаиваться. Все, как известно, проходит.
Городок оказался именно таким, каким его представлял Иван по рассказам Мишки, старым, грязноватым и каким-то скособоченным. Возможно, это ощущение возникало потому, что на пути им встретилась пара-тройка древних особнячков, подпертых для устойчивости громадными деревянными сваями. И еще одна деталь удивила Ивана. На улицах Верхнеоральска было слишком многолюдно. То тут, то там встречались группки о чем-то оживленно переговаривавшихся и размахивавших руками граждан. Если бы, скажем, это явление наблюдалось в каком-нибудь крупном городе накануне ответственного футбольного матча, тогда все было бы понятно. Но здесь, в степной глуши, в час, в который население должно сидеть перед экранами телевизоров и напряженно взирать на похождения ментов на Улицах разбитых фонарей, подобная социальная активность казалась странной.
– Как думаешь: чего это они митингуют? – недоуменно спросил Иван у Мишки.
– Выпили, видать, – авторитетно ответил Гурфинкель. – Сегодня, кстати, какой день?
– Суббота, кажется…
– Тогда все ясно! Престольный праздник у них. Знаешь: такое религиозное мероприятие.
– Что-то не похоже, – в сомнении заметил Иван. – Если бы религиозное мероприятие, тогда бы они просто шатались по улицам и орали песни, а тут, ты посмотри, о чем-то спорят.
– Ничего не значит, – засмеялся Мишка. – Может, просто ведут дискуссию о Символе Веры. Или выборы в местную администрацию проходят… Сейчас разберемся. Отец Владимир наверняка в курсе.
«BMW» медленно ехал по улице, то и дело притормаживая и даже останавливаясь перед кучками людей, которые, только когда машина подъезжала к ним вплотную, неохотно расступались. Наконец впереди показались голубые купола храма. Возле церкви стояло особенно много народу.
– Я же говорю, празднуют, – удовлетворенно констатировал Мишка. – Как там у Ильфа и Петрова в «Золотом теленке»?.. «Праздники такого рода, – разъяснил водитель «Антилопы», – часто бывают у селян».
– Молодец, помнишь классику! – одобрил Иван. – И все-таки могу поспорить, здесь нечто иное.
Машина обогнула церковную ограду и остановилась перед добротным двухэтажным домом из красного кирпича.
– Приехали, – сообщил Гурфинкель. – Вот его хоромы. Пойдем навестим служителя культа.
Они поднялись на крыльцо, по обеим сторонам которого имелась ажурная кованая решетка, и Мишка нажал на кнопку звонка.
Иван услышал, как где-то в глубине дома раздалось мелодичное бряцание, но никто не открывал. С полминуты Мишка ждал, потом снова надавил кнопку. И вновь никакой реакции не последовало.
– Не вовремя приехали, – насмешливо заметил Мишка. – Трахаются, видать… Придется вам, святые угодники, прервать акт. Неудобно, конечно, но куда же нам деваться.
– Может, ушел куда? – предположил Иван.
– Куда он, к черту, мог уйти?! Гулять, что ли? Не верю! К тому же в доме он не один. Есть еще матушка, как там ее величают? Кажется, Верой. Да и прислуга имеется. – И Мишка вновь стал звонить.
Наконец за дверью послышалась возня, и она слегка приоткрылась. В проем просунулась голова, повязанная платочком, принадлежащая, по-видимому, существу женского пола.
– Кого нужно? – хмуро спросила голова.
– Отца Владимира, – ответил Мишка.
– Нету его.
– Как это нет?! – возмутился Мишка. – Мы договаривались… Нам назначено.
– Кого там нечистый принес, Фрося? – расслышал Иван женский голос, раздавшийся откуда-то из глубин дома.
– Говорят: назначено.
Дверь раскрылась чуть шире. На пороге возникла миловидная молодая дама в махровом халате. Голова ее была повязана банным полотенцем.
– Вам кого, ребята?
– Во-первых, с легким паром, – сказал Мишка. – Здравствуйте, матушка. Мы с отцом Владимиром договаривались о встрече. Именно сегодня. Приехали издалека. Тащились, можно сказать, целый день, и вдруг такой облом. Куда же он, матушка, делся? Уж не вознесся ли?
Однако Мишкина шутка отнюдь не вызвала смеха. Напротив, обитатели дома, похоже, испугались. Женщина в платочке поспешно перекрестилась, а лицо попадьи перекосилось, как от зубной боли. Она с испуганным недовольством оглядела приезжих, потом распахнула дверь:
– Хорошо, заходите.
Мишка, а следом за ним Иван прошли в просторный, прекрасно обставленный холл.
– Садитесь пока… – попадья указала на кожаные кресла. – Вы, ребята, не вовремя прибыли.
– Что значит не вовремя? – Мишка, похоже, разозлился. – Мы же не просто так прикатили, а по делу. Серьезному делу! И заранее сговорились. Мы люди деловые и ответственные. Так что отведите нас к отцу Владимиру.
– Я понимаю… – тон попадьи смягчился. – Но отец Владимир… Как бы выразиться поделикатнее… Заболел.
– Как заболел? Когда мы вчера созванивались, он был совершенно здоров. Вы поймите, матушка, мы проехали тысячу километров (тут он загнул)… даже с лишним. Конечно, я понимаю: болезнь есть болезнь… И все же… Неужели он так плох, что мы с ним не можем пообщаться?
И попадью словно прорвало. Миловидное ее лицо вдруг стало злым и плаксивым.
– У нас тут такое творится! – почти завизжала она. – Такое!!!
– А что, позвольте узнать, у вас происходит?
– Светопреставление! – завопило существо в платочке, при ближайшем рассмотрении оказавшееся сухонькой старушенцией с чрезвычайно постным выражением лица. – Истинное светопреставление!
– Пожалуйста, сообщите подробности, – настаивал Мишка. – И скажите: пока мы к вам добирались, обратили внимание на некое смятение в здешних умах. То есть по улицам вашего города бродят людские толпы, машут руками, что-то сбивчиво толкуют… Как это все понимать?
– Вот-вот, и я об этом же, – горячо заговорила попадья. – Тут у нас такие дела творятся, такие дела!..
– Поконкретнее.
– Началось все несколько дней назад…
И попадья сбивчиво, однако более или менее последовательно и не слишком перевирая, поведала о
