видом демонстрировал безграничное счастье.
Отца Владимира некоторое время несли на руках, потом опустили на землю, а поскольку самостоятельно стоять на двух ногах он, похоже, не мог, попа положили на травку возле забора, да и забыли про него.
Уж и солнце взошло и яркими лучами озарило обезумевший городок, а потом июльское утро уступило место знойному дню, а народ на улицах продолжал резвиться напропалую. На работу в тот день (а это был вторник) никто не явился. Но и в домах почти не осталось граждан Верхнеоральска, разве что уж совсем больные. Зато на улицах царило неслыханное веселье. Молодежь водила хороводы, танцевала под гармошку или под рев бумбоксов, те, кто постарше, просто бессмысленно ходили взад-вперед, обнимались и целовались со знакомыми и полузнакомыми, смачно чмокая друг друга в свекольные щеки. Алкоголь лился рекой. Пили водку, пиво и портвейн, а кой-где и самогон. Но сильно пьяных не наблюдалось. Не заметно было и драк. Все шло вполне благопристойно, словно этой беспробудно веселящейся массой людей руководила некая незримая, но весьма ответственная сила. И все в один голос повторяли короткое слово «чудо!». Что это за чудо такое, никто толком не знал.
Иван Казанджий, как и многие в это утро, проснулся от гомона за окном. Он взглянул на лежащие на стуле рядом с кроватью часы. Четыре! Иван в великом недоумении поднялся и выглянул на улицу. Мимо дома брела нестройная толпа. У большинства, насколько можно было разобрать в рассветном сумраке, на лицах блуждали глупые улыбки. Иван поспешно оделся и выбежал из дома.
– Что случилось? – спросил он у первого же проходившего мимо гражданина, выглядевшего немного «не в себе».
– Чудо! – возвестил тот.
– Какое чудо? – не понял Иван.
– Не знаю точно, но чудо.
Иван пошел дальше, поминутно спрашивая у встречных о причинах массового гуляния в самое неподходящее время. Но никто ничего толком не знал. Большинство, так же, как и первый спрошенный, толковало о каких-то неведомых чудесах, но на вопрос: что же это за чудеса такие? – только улыбалось во весь рот.
Неожиданно Иван столкнулся со своей квартирной хозяйкой.
– Фрося, объясни, что происходит? – попросил он.
Прислуга отца Владимира оказалась осведомлена больше, чем остальные, но тоже не полностью. Она принялась толковать о том, что ее хозяина то ли убили, то ли он сам умер возле дома Картошкиных, но потом, непонятно как, он ожил.
– Каким образом он туда попал?! Кто его убил?! – изумленно вопрошал Иван. Но Фрося только разводила руками.
– А где сейчас отец Владимир?
– Не знаю, милый, ох, не знаю! Вначале его на руках носили, а куда потом дели, не ведаю.
– Как это так, не ведаете?! Может, он дома?
– Нет, милый. Дома его нема. А все почему! Матушка-то изволили отлучиться. К родственникам своим, в Торжок отправились. Вот батюшка наш и зачудил.
Но в чем заключались чудачества отца Владимира, Иван так и не понял. Отпустив Фросю, он решил отправиться в дом Картошкиных, поскольку все указывало, что чудеса берут начало именно оттуда. Не успел Иван прошагать и пятидесяти метров, как чуть не наступил на возлежавшего на траве у забора совершенно голого человека. Сей странный гражданин лежал на боку, лицом к забору, и личность его установить было невозможно. Однако на теле голого имелись характерные приметы. Кожа во многих местах имела вид только что затянувшегося ожога.
«Мертвец! – ужаснулся Иван. – Ничего себе! Трупы уже на улицах валяются».
Превозмогая отвращение, Иван взялся за тело и перевернул его на спину. К его изумлению, «мертвецом» оказался отец Владимир. Вид его вызывал ужас. И лицо, и все остальное тело были покрыты поджившими ожогами, отчего отец Владимир напоминал престарелого ягуара. Вместо роскошных волос в лучах солнца сверкала лысина того неестественного розового оттенка, какой характерен для зада павиана. Глаза поверженного священника были закрыты, но Иван почувствовал – тот жив. Он осторожно потряс отца Владимира за плечо. И тут веки открылись, и на Ивана уставились блестящие глаза.
– Что с вами, батюшка? – изумленно спросил Казанджий.
Губы отца Владимира пошевелились, и он издал нечленораздельные звуки.
– Не понял.
– Погубили, – довольно внятно пробормотал низвергнутый поп.
– Кто?
– Нечистая сила.
– А поконкретнее нельзя?
– Не место тут… Помогите ради Христа!
– Я с радостью… Но почему вы здесь лежите?
– Стыдно в таком виде домой идти. Ведь меня многие знают. Сейчас день, а я наг. Вот и хоронюсь. Пьяным прикидываюсь. Не могли бы вы сходить ко мне домой и принести любую одежду? Правда, жена в отъезде, но должна быть Фрося… Только саму Фросю сюда не надо…
– Сию минуту сбегаю, – охотно согласился Иван.
Фрося действительно оказалась на месте. Вновь увидев перед собой Ивана, она удивленно заморгала.
– Хозяин твой нашелся, – сообщил Казанджий.
– Где он, батюшка? – всплеснула руками старуха.
– Сейчас приведу. Только одежду какую-нибудь выдай, а то он… – Иван не договорил, решив, что и так сказал достаточно.
– Какую одежу? Рясу? – недоуменно спросила Фрося.
– Нет, не рясу. Что-нибудь попроще. Рубашку там, штаны… Обувь… И трусы…
– Он что же, голый?
– Да как сказать… Вроде того.
Челюсть Фроси отвисла. Она принялась охать и креститься.
– Давайте поживей, – поторопил ее Иван.
Наконец прислуга собрала требуемое и с оханьями вручила Ивану пакет. Тот почти бегом отправился в обратный путь.
Отец Владимир располагался все там же. Иван еще издали увидел сверкающие под солнцем внушительные телеса. Казалось, в Верхнеоральске объявились нудисты, во всяком случае, первый их представитель, не смущаясь окружающих, принимал солнечные ванны. Однако «нудист», увидев пакет с одеждой, вскочил, почти вырвал его из рук Ивана и принялся поспешно одеваться.
– Я, знаете ли, свободных нравов, – натягивая трусы, рассуждал он. – Нудизм не осуждаю, даже приветствую, но вот паства, боюсь, не поймет, узрев меня нагим.
– Сколько же вы тут пролежали? – спросил Иван.
– Да порядочно. Часа, может, два…
– И что же, никто из проходящих на вас внимания не обратил?
– Выходит, не обратил. Я вначале вроде как спал. Вернее, не спал, а словно находился в трансе.
– Но что произошло?
Отец Владимир, в эту минуту зашнуровывавший светлые летние туфли, на секунду замер и задумался.
– Каюсь, я собирался поджечь дом Картошкиных, – неуверенно сообщил он.
– Поджечь?!
– Именно. Хотел таким образом разом решить все вопросы. Радикальный способ, конечно, но уж больно достал меня этот доморощенный чудотворец.
– И что же дальше было?
– Прокрался к ним во двор ночной порой. Облил дом бензином, зажег спичку… А потом бутыль вырвалась из рук, да меня же и окатила. И спичка упала на штанину…
– Как это могло случиться?
