– Думаю, лично тебе – ничего. А вот ему… – Баба Фрося кивнула на Жюля Верна. – Ему может непоздоровиться.
– Почему? – спросил Жюль Верн.
– Сам подумай. А? Ты чего хочешь? Чтобы девка твоей стала. Разве нет? А Амалька для нее уже мужа сыскала. Вот! Ты как бы ее планы нарушить хочешь. А она этого не любит. Может отомстить.
Жюль Верн пожал плечами:
– Не очень-то ее испугались.
– Это ты, парень, сейчас храбришься. А придуть ночью, чего тогда делать будешь?
– Как-нибудь справлюсь.
– Ой ли! Справился один такой… А может, и не один. Слышала я, что эти, заложные, с добрыми людьми делают. Страх такой, не приведи господи!
– Как же с этими «заложными» справиться? – поинтересовался Жюль Верн. – Способ есть какой?
– Способ? Он давным-давно известен. И в литературе зафиксирован. Сам Николай Васильевич Гоголь в книжке своей описал. «Вий» книжка-то называется. Читал, наверное.
– Читал.
– Вот! Помнишь, хлопец ведьму в церкви отпевал. Вокруг себя круг мелом очертил, а потом давай молитвы читать да креститься. Жаль, не помогло. Слабину дал. Ну, да Бог с ним. Ты-то сам крещеный или как?
– В детстве бабка крестила, только креста не ношу.
– А зря! Надеть бы нужно. Это первое от нечисти средство. Ну а дальше – как у Николая Васильевича. И в глаза нечистикам глядеть не нужно. Вообще смотреть в их сторону не стоит. Загрызут!
– С ним-то понятно, а как быть со мной? – тоскливо спросила Вера.
– С тобой, голуба? Ты таки хочешь от ее избавиться? Трудненько. Был, помнится, один способ. Бабанька моя мне про его рассказывала. Еще при царе-батюшке это случилось. Один паренек имел зазнобу, но вот родичи ее паренька этого в расчет не принимали. Не глянулся он им. Он был из купцов, правда, не особо богатых, и зазноба так же из семейства купеческого… Но ее отец с матушкой решили породниться с дворянской костью. И нашли ей женишка хошь и бедного, но родовитого. Паренек и так, и эдак, а те – ни в какую. За дворянина пойдет наша дочка – и все тут. Кто-то его надоумил сходить на кладбище и попросить безбожную Амальку посодействовать. Он, вот как ты, выбрал самое подходящее время, аккурат на Ерофея-мученика. Нужно тебе сказать, в те поры склеп этих немцев, забыла, как их звать-величать, был еще не порушен. Тогда с этим строго было. Баловства никто не допускал. Даже двери у склепа не запирались. Хочешь смотреть, заходи – смотри… Ну, вот. Этот парнишка явился на кладбище в самую бурю: дождь хлещет, ветер воет… Влез внутрь, исполнил все, как полагается, и с надеждой пошел домой. А вскорости, по евоному желанию, значит, и обернулось. Дворянчик, за которого девку прочили, скоропостижно Богу душу отдал. Чахотка у него оказалась, что ли… Но девкины батюшка с матушкой не сильно горевали – зачем им больной зять, а паренек тут как тут: прошу, мол, руку вашей доченьки. Был он парнем справным: высокий, смотрит орлом, волос светлый да кудрявый. Ну и согласились они, выдали девку свою за него. Дело шло – чин по чину, и паренек думал: все само собой сделалось, однако не тут-то было. Сыграли свадьбу, оказались молодые в спальне, а молодец девку-то не топчет.
– Импотентом, что ли, оказался? – спросила Катя.
– Импо… Кем?
– Ну, импотентом! Бессильным, другими словами.
– Не стоял у него, короче говоря! – язвительно заметила баба Фрося – А «импо» он был или не «импо», уж не знаю. Он уж и так, и эдак… чего только не делал. Не поднимается, и все тут. А ведь раньше было все нормально. Не раз проверял. Невеста – в слезу. Он не знает, чего и подумать… И тут слышит: «И не получится!» Амалька, значит, голос подает. «Почему?!» – спрашивает. «Да потому. Хочу, чтобы не я, а чтобы меня…»
– Это как же понимать? – вновь влезла Катя.
– Да очень просто. Она, Амалька эта, не желала, чтобы он был мужчиной, а очень даже наоборот.
– Как это наоборот? – никак не могла уразуметь Катя.
– Ты, дура, телевизор не смотришь, что ли? Не видела в нем: мужики баб собой изображают.
– Ну, изображают… И что? – Тут до Кати дошло. – Тьфу ты, пакость какая! Чего, и в раньшее время такое случалось?
– В раньшее время было все то же самое, что и теперь, – сообщила старуха. – Только тогда телевизоров не имелось. Паренек-то наш тоже не сразу допер, чего от него эта Амалька безбожная хочет, а когда допер, осерчал аж до оторопи. А сучка эта ему толкует: «У тестя твоего имеется в лавке детина- приказчик, вот с ним желаю».
– Смех и грех, да и только. – Баба Фрося громко закудахтала. – Чтобы он, значит, с приказчиком… Вот я смеюсь, а парню было не до смеха. Потому как полнейший конфуз получился. Однако паренек наш на такие штуки был несогласный. Стал он искать способ, как от Амальки отделаться. И нашел этот способ. Кто его подучил, не знаю. Думаю, обратился он к тому, кто его надоумил, как с ней связаться. Денег, видать, тому посулил. Короче, нужно было опять же ночью, но после первых петухов, явиться на кладбище, залезть в склепину этих немцев и украсть из гроба Амальки ее череп.
– Именно череп? – спросила напряженно слушавшая Вера.
– Необязательно, – ответствовала баба Фрося. – Любую штуковину, ей принадлежавшую. Хоть малую косточку, хоть савана кусок, хоть гвоздь из гробовой доски. Но череп надежнее.
– А потом?
– Затем тут же, в склепине, нужно запалить малый кострик, потом раздеться донага, прочитать слова:
После этого нужно бросить Амалькину кость или иную вещь в костер и следить, чтобы она сгорела дотла. После того как сгорит, костер затушить, собрать пепел, выйти из склепины, встать лицом к северу и бросить по щепотке в каждую из четырех сторон, говоря при этом:
«Ступай в преисподнюю, где тебе и место, а добрым людям жить не мешай!»
Старуха прервала рассказ и выразительно взглянула на рюмку. Жюль Верн тут же наполнил, и пока баба Фрося расправлялась с ее содержимым, а потом смачно хрустела капустой, достал из кармана куртки блокнот и ручку и стал в нем писать.
– Это вы чего? – спросила Катя/
– Для памяти, – ответил Жюль Верн. – Заклинание конспектирую. Вдруг пригодится.
– Ну а дальше что было? – спросила Вера. – С парнем этим?
– С муженьком новоиспеченным? Да кто его знает.
– Освободился он от власти Амалии?
– Не могу точно сказать, потому как не знаю наверняка. Должно, освободился.
– А если освободился и отправил ее в ад, то почему же она до сих пор безобразничает? – полюбопытствовал Жюль Верн.
– Значит, не удалось ему, видать. А может, он с ней в соглашение вступил, чтобы она оставила его в покое, а он за это ее трогать не будет. Ведь как-никак она, Амалька-то, сделала, как он хотел, то есть женила его на любимой девушке.
– Скажи, баба Фрося, – опять влезла в разговор хозяйка дома, – а это самое у него заработало?
– Надо думать, – отозвалась старуха. – А то как же без него, без этого самого… Неладно получается!
– Значит, вы советуете мне проделать ту же процедуру? – спросила Вера.
– Советую? Нет, милая, я вообще ничего никому сроду не советовала. Как говорится: «Советчиков много, помощников нет». Если хочешь избавиться от Амальки безбожной, попробуй. Чего тебе терять?
– Только я думаю: где же мне ее частичку раздобыть? – неуверенно произнесла Вера. – В склепе я была… Там если и можно найти кости, то непонятно, кому они принадлежали. Может, Амалии, а может, какому-нибудь ее родственнику.
