знаю? — занервничал Сальваторе.
Сальваторе увидел, как девушка стоит уже раздетая посередине комнаты и, запрокинув голову, пьет минеральную воду из пластиковой бутылки. Длинные волнистые волосы до середины спины, небольшие груди, торчащие чуть в стороны, с острыми сосками, словно козьи, подумалось Сальваторе.
Направив перекрестие прицела между её ног, Сальваторе улыбнулся: «Так и думал, бритвы там, похоже, никогда не бывало…». Хотя близость окон позволяла разглядывать всё свободно, но в оптике казалось, что до всего этого можно дотянуться рукой.
В комнату вошел парень с мокрыми волосами, явно вышел из-под душа, темных очков на нем уже не было, глаза были закрыты красной повязкой.
«У меня хорошая память, ведь где-то мы с ним встречались… Хотя не думаю, чтобы он был в каком-то клане», — всё напрягал память Сальваторе.
Парень, чуть раскинув руки, попытался обнять девушку, но она, прыснув изо рта ему в лицо водой, крикнула:
— Поймай меня сначала! И я твоя! — и, хохоча и хихикая, без конца выдувая воду ему в лицо, стала прыгать на кровати, уворачиваясь от его рук.
«Левее… правее…» — болея за мужскую половину человечества, бормотал про себя киллер, уже забывший, зачем он сюда пришел. На соседний балкон вышла женщина средних лет, постояла, прислушалась к шуму из соседней квартиры, потом исчезла.
«Эти скучающие соседушки вечно суют нос не в свои дела», — ухмыльнулся Сальваторе и презрительно проводил её взглядом.
Да, это действительно была соседка Челито — Габриэла. То, что наблюдал сейчас Сальваторе, было одной из тайных страстей Габриэлы. Каждый вечер, открыв свою дверь и наклонившись над замочной скважиной, она подглядывала за встречами своего соседа.
Соскочив с кровати, Кармэла попыталась, нагнувшись, проскользнуть за его спину, но парень, почувствовав снизу поток воздуха, всё-таки поймал её за талию. Подняв её своими сильными руками и перевернув в воздухе, укусил за мягкое место зубами. Кармэла взвизгнула, а Сальваторе удовлетворенно хмыкнул.
Челито перевернул девушку и, неся её на руках, маленькими шажками, словно опасаясь запнуться, понёс к кровати. Бережно положил Кармэлу и сел рядом.
Руки Челито заскользили по телу Кармэлы, сжимали её груди, гладили плечи.
«Интересно «видит» ли он её красоту руками? Хотелось бы спросить его об этом… хотя что думать-то: глаза есть глаза», — Сальваторе искренне посочувствовал парню.
Конечно, «порно» Сальваторе смотрел не раз, но здесь было что-то другое. Прицел — словно своя видеокамера, а он — невольный оператор, прикусывающий губы в такт губам Челито, следил за всем эти действием.
Челито лег на спину, Кармэла включила находящийся рядом с кроватью музыкальный центр. Заиграл какой-то современный арабский танец. «Баркани-баркани», — выводил певец, а Кармэла, сев на Челито сверху, закрыв глаза начала двигаться, выгибаясь во все стороны в ритм музыки. Сальваторе уже не мог разобрать, что же там — то ли танец, то ли секс.
Сальваторе никак не мог оторваться от этого зрелища и через какое-то мгновение понял, что не сможет совладать с собой, хотя для этого надо всего лишь не смотреть, но сил отвернуться не было. Раскрывая глаз, прижатый к прицелу, всё шире и шире, он переводил фокус, то на лицо девушки, то на её живот, то на грудь. Девушка двигалась все быстрее и быстрее… сильные руки Челито уже не ласкали её грудь, а крепко удерживали её за талию… и вот она остановилась… стала медленно, вздрагивая, ложиться парню на грудь… Сальваторе зажмурился, не в силах больше контролировать себя, с силой сжал приклад вспотевшей ладонью и непроизвольно надавил на курок…
«П-ф-ф-ш-ю-к!» — раздался фирменный звук глушителя.
Сальваторе с бешено бьющимся сердцем, онемев от ужаса открыл глаза, посмотрел в прицел оптики — руки при этом дрожали, и вздохнул с облегчением — ствол, видимо, сместился в сторону, и пуля пролетела мимо девушки.
Габриэла, все это время наблюдавшая в замочную скважину, неожиданно схватилась за бок — от сильной и резкой боли она не могла даже крикнуть. Захрипев, начала заваливаться набок, сознание стало покидать её и, упав рядом с дверью, легонько ударив по ней рукой, затихла. Кровь просачивалась сквозь белую блузку и постепенно заливала площадку перед дверью…
Кармэла поднялась и удивленно повернулась в сторону двери.
— Что там? — спросил Челито, услышав шум, заодно и почувствовал её беспокойство.
— Кажется, там кто-то стучит к нам… — соскочив с кровати, она на цыпочках подошла к двери и, наклонившись, заглянула в замочную скважину.
Сальваторе, вытерев пот со лба, навел прицел и посмотрел на «вид сзади», глубоко вздохнул и облизнул губы.
«Жаль было бы, если эту красавицу я сейчас укокошил, и красавицы не стало, и парню этому подгадил бы на всю жизнь. У парня, может, вся радость в этой девушке, а я… ну что за дурацкая у меня привычка все время палец держать на курке!» — ругал себя он.
— Так… Челито, бравый морской пехотинец, а плачет… ну прости меня… — Кармэла нежно гладила его по голове.
— Посиди хоть десять минут со мной, я потом провожу до угла тебя, никуда твое ночное кафе не денется, если опоздаешь немного…
«Вспомнил! Я же видел в прошлом году его фото в местной газете. Тот самый смелый Челито Фабретти из «Батальона Святого Марка», который в Ливане вытащил двух мальчишек из-под ураганного обстрела, потерявший зрение и тяжело раненный, но сумевший спасти их», — уважительно подумал Сальваторе — сам бывший военный. В газете не сообщались подробности, но Сальваторе, не понаслышке знающий все ужасы войны, вполне представлял, что пережил этот парень…
…Челито хорошо помнил тот день, когда, нарушив хрупкое перемирие, противоборствующие стороны начали яростно обстреливать друг друга. Из-за грохота, дыма и пыли невозможно было разобрать, кто и откуда стреляет. Миротворцы, в составе которых был Челито, оказались как бы между молотом и наковальней. Помнил, как в один из домов попала ракета, выпущенная из «Града» с ливанской стороны… детский крик… пламя… Он выскочил из укрытия, влетел в горящий разрушенный дом, схватил зареванных пацанов трех и четырех лет, кинулся к выходу. На улице он, немного не успев добежать до своих, запнулся и упал, подгреб пацанов под себя, пытаясь их хоть как-то прикрыть, потом яркая огненная вспышка перед глазами и взрыв кумулятивного снаряда. Мальчишек и его, катающегося, вцепившегося в лицо руками, вынесли из-под огня товарищи. Помнил, как кто-то тащил его на себе, затем почувствовал, будто его ужалили две гигантские пчелы… и потом — мрак…
Мальчишки, как он узнал потом, тоже пострадали, но остались живы. Благодаря тому, что он накрыл их своим телом, пламя их почти не тронуло. А он очутился в госпитале. Всё ждал, когда рассосётся светлая пелена перед глазами… но не рассосалась…
— Герой! — хлопали его все по плечу.
— Дурак! — шептал он про себя, когда ему сообщили, что надежды нет…
После госпиталя наступило одиночество… Привыкал перемещаться в новом мире, где ничего не видно. Мысли о самоубийстве посещали все чаще и чаще, пока совершенно случайно не познакомился с Кармэлой на улице. Она первая подошла к нему и попросила зажигалку. Услышав её чудный голос, слегка нетрезвый в этот день, он захотел поговорить с ней, и потом понеслось…
…Её голос, её поцелуи снились ему по ночам…
— Какая тебе разница кто перед тобой? Все равно я женщина, а ты молод, и я знаю, что ты хочешь женщину! — лезла обниматься и целоваться соседка по площадке Габриэла. А он отталкивал её — не мог перебороть брезгливости, и до сих пор не знает, что на него нашло тогда в подъезде, когда Габриэла, припертая к стенке, шумно дыша ему в ухо, громко стонала, а он стремился просто проткнуть её и сделать как можно больней… Запах мерзких духов, жесткие волосы, сожженные то ли «химией», то ли перекисью, царапали ему щеку… Когда всё закончилось, он просто отшвырнул её в сторону. Долго мылся под душем,
