— Вчера вечером во время нашего разговора мистер Монако сказал, что нанял вас, хотя в подробности не вдавался. Не хотите ли просветить меня? Не только чем пришлось заниматься, но и что удалось обнаружить.
Я немного подумал.
— Да, хорошо. Естественно, я сообщу об этом Монако, думаю, вряд ли он будет возражать против моего сотрудничества с законом. Если ему нечего скрывать.
Губы Торгесена дернулись, но я так и не понял — то ли он пытался улыбнуться, то ли ругнуться.
— Для чего он вас нанял?
— Сначала для поисков Джин Джакс, которая к тому времени пропала.
— Ага. А за что он платит сейчас?
— Ну, во-первых, за судейство конкурса красоты…
Торгесен хохотнул. У него был приятный смех, когда он этого хотел.
— А во-вторых, — продолжал я, — за то, чтобы я нашел убийцу мисс Джакс и Сардиса — в общем, распутал это дело. — Я помялся и мрачно добавил: — Желательно к двенадцати часам дня.
— Двенадцати часам какого дня?
— Сегодняшнего.
Да, смех у него был просто потрясающий. Он так ржал, что у него из глаз брызнули слезы, казалось, его вот-вот хватит кондрашка. Я обиделся и попытался его остановить:
— Хорошо. Послушайте, мне тоже смешно. Может, хватит?
— У-у-у, — стонал он. — Вот это шутка. Живот надорвешь. Черт, поеду домой…
— Сержант…
— У-у-у…
— Послушайте, вам интересно, что я скажу, или нет?
— Ладно, ладно. Конечно. Черт, мне при… — Он опять закатился. Наконец он справился с приступом хохота и закончил фразу: — Пригодится любая помощь.
— Очень смешно.
Я доложил ему о своих действиях и вкратце рассказал все, что мне удалось выяснить. А поскольку Торгесен раз-другой не удержался и фыркнул, я не стал особо распространяться.
Он переваривал несколько секунд услышанное. А когда заговорил, на его лице не осталось и тени веселья.
— Полагаю, вы знаете, что Сардис вложил деньги в этот дворец, в «Кублай-хан»?
— Сардис? Эфрим Сардис?
— Да, Эфрим Сардис. Не изображайте идиота, Скотт.
Я прищурил глаза:
— Первый раз слышу об этом, сержант.
— Скотт, если увижу вранье, я разорву вашу милость на клочки…
— Остановитесь. Если бы я действительно понимал всю эту бредятину, я бы так и сказал вам. Или если бы захотел скрыть это от полиции, то просто промолчал бы или послал кое-кого к черту. Так о чем идет речь? Неужели в самом деле Сардис вложил какие-то деньги в этот отель?
Несколько секунд он с видом обвинителя смотрел на меня, сверкая глазами, потом принял решение.
— Если вы действительно не знаете, то очень скоро узнаете. Монако потратил триста или четыреста тысяч — согласитесь, это всего лишь капля в море. Основной вклад сделал Сардис.
Я растерянно заморгал:
— Надо так понимать, что «Кублай-хан» не принадлежит Монако?
— Принадлежит? — Торгесен хищно ощерился, в уголках его рта собрались морщины. — Монако всегда был только прикрытием для Сардиса.
Мы помолчали, а потом он уточнил, продолжая ухмыляться:
— Того парня, которого убили.
Глава 15
Я прокручивал его слова у себя в голове, пытаясь переварить сногсшибательную новость, а в итоге лишь заработал несварение.
Похоже, Орманд Монако оказался фальшивкой. А с каким видом, не стесняясь, принимает поздравления, предназначавшиеся совсем другому человеку. И я не забыл визит Джин к нему домой; тот факт, что его не оказалось на месте, когда я приехал; а также тот факт, что его видели у особняка Сардиса во время или почти во время убийства; его неестественную реакцию на сообщение о смерти Сардиса. Помимо всего прочего.
И это мой клиент. Как мило.
— Как об этом стало известно? — спросил я Торгесена.
— Мы просматривали бумаги из сейфа Сардиса. Думали, может, они нам подскажут мотив для убийства. Нашли договор между Сардисом и Монако, подписанный ими обоими и заверенный их адвокатами. По этому договору Сардис вкладывает миллионы, а сам остается в тени — он никогда не любил шумихи вокруг своего имени, — и для всех владельцем считается Монако… Вы уверены, Скотт, что не знали этого?
— Да, уверен. Не собираюсь повторять еще раз. — Он хмыкнул, а я спросил: — Еще кто-нибудь вкладывал деньги в «Хан»?
— Нет, насколько нам известно.
— Теперь, после смерти Сардиса, кто будет владельцем?
— Пока еще точно не знаю. Вообще-то владельцем должна стать его дочь, хотя родители Сардиса еще живы; кроме того, есть бывшая жена, которая живет где-то на востоке. Мы еще не получили завещания — его составляла какая-то нью-йоркская фирма. Сегодня нам должны прислать копию.
— Они, случайно, не заключали договор о взаимном страховании? Ну, когда в случае смерти одного из партнеров другой получает предприятие в собственное распоряжение или закрывает его, отхватив при этом солидный кусок наличными?
— Насколько нам известно, нет. Мы пока проверяем и сортируем документы из сейфа Сардиса — жуть, сколько там всякого барахла. Не говоря уж о тридцати тысячах долларов. Мне бы такой сейф.
— Тридцать штук? Наличными?
— Ага. Хотя странно. Должно было быть пятьдесят. Так нам сообщил мистер Вэйл, пока мы были там. Его жена это подтвердила, сказала, что отец всегда держал пятьдесят тысяч в сейфе — на всякий случай. Наверное, на карманные расходы.
— Что случилось с двадцатью тысячами?
Он поджал губы.
— Этого нам пока никто не смог объяснить.
Я, раздумывая, произнес:
— Эти тридцать тысяч, случайно, не в стодолларовых банкнотах?
Он посмотрел на меня с интересом:
— Все — в стодолларовых бумажках. У вас еще есть шанс стать сыщиком, Скотт.
К черту его подковырки, важно то, что он сказал.
— Полагаю, у вас встреча с Монако?
— Точно.
— Ничего, если я поприсутствую?
Он недовольно поморщился, но в конце концов согласился.
— Между прочим, раз Монако платит мне за то, чтобы я нашел того, кто грохнул Сардиса, — те деньги, что вы обнаружили, должны быть, я думаю, перечислены в Мемориальный фонд сержанта Торгесена. А вообще маловероятно, что Монако сам прикончил Сардиса.
