– На вид он не то чтобы больной, – задумчиво заметила госпожа Овнец. – Скорее, очень потолстевший.
– Он все время скулит. А если приглядеться, то видно, как под кожей у него что-то шевелится. Знаете, что я думаю? Вы ведь говорили, они могут перестраивать свою пищеварительную систему…
– Это правда. Видишь ли, они способны соединять все свои желудки и панкреатические железы в различном порядке, вроде как детали в конструкторе. В зависимости от того…
– Какое топливо им удается найти для выработки пламени, – закончил Ваймс. – Да. Мне кажется, именно это он и пытается сделать, выработать какое-то очень горячее пламя. Хочет бросить вызов большому дракону. Каждый раз, когда тот поднимается в воздух, бедняга скулит не переставая.
– И не взрывается?
– Да нет вроде. Я хочу сказать, если бы он взорвался, вряд ли это ускользнуло бы от нашего внимания.
– И ест все подряд?
– Трудно сказать. Обнюхивает он все, а ест почти все. И пьет тоже. Например, ламповое масло галлонами поглощает. Так или иначе, я не могу больше держать его там. За ним ведь нужно присматривать… А кроме того, искать дракона больше не надо, – горько добавил он.
– Мне кажется, ты принимаешь все слишком близко к сердцу, – госпожа Овнец направилась к дому, жестом приглашая Ваймса следовать за ней.
– Слишком близко к сердцу? Меня оплевали на глазах у всего честного народа, и я не должен принимать это близко к сердцу?
– Все так, но я уверена, что это была какая-то ошибка, недопонимание.
– Лично я все понял правильно!
– По-моему, ты так переживаешь, потому что ничего не можешь сделать.
У Ваймса глаза полезли из орбит.
– Ч-ч-то?
– Ты бессилен против дракона, – невозмутимо продолжала госпожа Овнец. – Ничего не можешь против него сделать.
– По-моему, этот чокнутый город и этот дракон вполне заслуживают друг друга.
– Люди боятся. Не стоит ждать от людей многого, когда они так напуганы.
Она осторожно притронулась к руке Ваймса. Со стороны это напоминало зрелище работы индустриального робота, клешни которого, направляемые умелым специалистом, осторожно сжимают нечто крайне хрупкое.
– Не все такие смелые, как ты, – робко добавила она.
– Как я?
– Тогда, на прошлой неделе… Когда ты остановил этих бунтовщиков и не дал им убить моих дракончиков.
– Ах, вы об
– О-о. – Она словно бы погрустнела. – Ну, если это решено… У меня ведь много друзей. Если тебе нужна помощь, только скажи. Я точно знаю, что герцог Стогелитский ищет капитана стражи. Я напишу рекомендательное письмо. Герцог и герцогиня тебе понравятся, очень милая молодая пара.
– Я еще не совсем решил, что буду делать дальше, – более хрипло, чем ему того хотелось, ответил Ваймс. – Сейчас как раз обдумываю пару предложений.
– Да, конечно. Ты, наверное, сам лучше знаешь, как поступить.
Ваймс кивнул.
Госпожа Овнец усиленно крутила носовой платок.
– Ну, тогда… – наконец произнесла она.
– Ну… – сказал Ваймс.
– Тогда я… э-э… думаю, что ты, наверное, торопишься.
– Да, я думаю, мне лучше откланяться.
Последовала пауза. Затем оба заговорили одновременно.
– Это было очень…
– Я просто хотела сказать…
– Простите.
– Прости.
– Нет, это вы говорили.
– Нет, извини, что ты сказал?
– О! – Ваймс заколебался. – В общем, я пойду.
– О! Да, – госпожа Овнец улыбнулась ему утомленной улыбкой. – Видимо, все эти предложения не терпят отлагательства.
Она протянула руку. Ваймс бережно ее потряс.
– Ну, я пошел, – сказал он.
– Заходи как-нибудь, – голос госпожи Овнец зазвучал намного холоднее, – если окажешься в наших краях. Ну и так далее. Уверена, Эррол будет очень рад повидаться с тобой.
– Да. Конечно. Тогда… до свиданья.
– До свиданья, капитан Ваймс.
Он неловко выскочил за дверь и торопливо зашагал по обсаженной деревьями тропинке. Все это время он спиной чувствовал на себе ее взгляд – или, по крайней мере, ему казалось, что он его чувствует. «Наверное, она стоит в дверном проеме, почти целиком его загораживая. Стоит просто потому, что смотрит на меня. Но я не оглянусь, – думал он. – Это будет настоящей глупостью. Она, конечно, славная, у нее много здравого смысла, и как личность она просто… колоссальная, но все равно…
Я не оглянусь, даже если она будет стоять там все время, пока я не выйду на улицу. Иногда, чтобы быть добрым, приходится быть жестоким».
Но когда он, не пройдя еще и половины пути до улицы, услышал грохот захлопываемой двери, то внезапно почувствовал себя очень-очень сердитым – как будто его только что обокрали.
Он стоял в тенистом полумраке, сжимая и разжимая кулаки. Он больше не капитан Ваймс, он теперь гражданин Ваймс, а это значит, что теперь он имеет право делать вещи, о которых раньше не мог даже мечтать. Неплохо бы для начала пойти и раскокать пару окон.
Нет, это не поможет. Надо придумать что-нибудь еще. Избавиться от проклятого дракона, получить обратно должность, добраться до того, кто стоит за всем этим, на один сладкий момент забыть о себе, забыть обо всем и бить этого кого-то, бить до изнеможения…
Он смотрел в пустоту. Город лежал перед ним, окутанный дымом и паром. Однако он думал не об этом.
Он думал о бегущем мужчине. А если вглядеться еще глубже и дальше – в пропитанные винными испарениями туманы его жизни, – о мальчике, который тоже бежит, изо всех сил стараясь не отстать от остальных.
И он прошептал, одними губами:
– Кто-нибудь уцелел?…
Сержант Колон закончил чтение «официального» заявления и оглядел враждебно настроенную толпу.
– Я тут совершенно ни при чем, – сказал он. – Просто прочел, что написано. Не я это написал.
– Это называется «человеческие жертвоприношения», – прозвучало из толпы.
– Нет ничего плохого в человеческих жертвоприношениях, – отозвался какой-то жрец.
– В чистом виде нет, – быстро ответил первый. – Если есть веские религиозные основания. И если в жертву приносятся осужденные преступники и подобные типы[22]. Но тащить дракону обычного, ни в чем не повинного человека только потому, что зверюге приспичило позавтракать?…
