— «…что это вряд ли кто-нибудь из вас э? Мне кажется, что Дозоры будут объединены. Мне кажется, что слишком много вокруг грязи. Мне кажется, что слишком много беспорядка.»
Он опять бросил взгляд на Любимицу. Ответный взгляд, которым она его одарила, привел его в замешательство.
'Мне кажется… ' — завел опять Заскок и тут заметил пса.
'Посмотрите сюда! ' — сказал он. — 'Псы в Доме Дозора! ' Он сильно пнул пса и ухмыльнулся, глядя, как пес уползает визжа под стол.
'Как насчет Леттиции Ханжи, девушки-нищенки? ' — спросила Любимица. — «Никто из троллей не убивал ее. Или клоуна.»
'Вам представится возможность увидеть грандиозное зрелище. ' — сказал Заскок.
'Мистер капитан. ' — Донесся из-под стола низкий голос, слышный только Любимице. — «Вам представится добраться до самой сути. Зудящей…»
'Какое же грандиозное зрелище? ' — спросил сержант Двоеточие.
'Представится в масштабах всего города. ' — сказал Заскок, с трудом шевелясь.
'Правда зудит. ' — донеслось из-под стола.
'Вы себя хорошо чувствуете, капитан Заскок? ' — сказала Любимица.
Капитан скорчился от боли.
'Колючка, колючка, колючка. ' — донесся голос.
'Полагаю, что некоторые вещи более важны, а некоторые — нет. ' — сказал капитан Заскок. «О- ох!»
«Простите?»
«Колючка.»
'Я не могу здесь околачиваться, разговаривая с вами целый день! ' — сказал Заскок. — «Вы. Рапорт мне. Завтра в полдень…»
«Колючка, колючка, колючка…»
«О-о-о-о лице!»
Дневной Дозор поспешно удалился, уводя Заскока, скачущего на одной ноге и скорчившегося от боли.
'Ей-богу, кажется он вынужден был убраться. ' — сказал Морковка.
'Да. ' — сказала Любимица. — «Но ты не догадаешься почему.»
Они обменялись взглядами.
'Что же это такое! ' — сказал Морковка. — «Больше нет Ночного Дозора?»
В библиотеке Невиданного Университета обычно было очень тихо. Слышалось только шарканье ног, бродящих между шкафами волшебников, случайный кашель нарушал академическую тишину, и каждый раз через миг замирающий крик, в то время как неосторожный студент терпел неудачу в обращении со старинной волшебной книгой, с предостережением, что это заслуженно.
Присмотримся к орангутангам.
Во всех мирах, украшенных их присутствием, подозревали, что они могут говорить, но избрали не делать этого, опасаясь, что люди заставят их работать, возможно в телеиндустрии. На самом деле они умеют говорить. просто они говорят по-орангутангски. Люди слушают их, искренне недоумевая.
Библиотекарь Невиданного Университета в одностороннем порядке решил, чтобы помочь пониманию, создать орангутанг-человеческий словарь. Он работал над ним три месяца. Это было нелегко. Он добрался всего лишь до слова 'У-ук. [20]' .
Библиотекарь присел около стеллажей, где всегда было прохладно.
Неожиданно кто-то запел.
Он стряхнул со своих ног перо и прислушался.
Люди могли бы решить, что не стоит верить своим ушам.
Оранги более чувствительны. Если вы не верите своим ушам, то чьим же ушам вы поверите?
Кто-то пел под землей… или пытался петь.
Подземные голоса звучали неразборчиво, напоминая: «Зотоло, лозото, зотоло, лозото.»
'Послушай, ты… тролль! Это же самая простая песенка.
Прислушайся, вот так надо…'золото, золото, золото, золото'?'
«Золото, золото, золото, золото.»
«Нет! Это второй куплет!»
Раздавались ритмичные звуки выгребаемой земли и отбрасываемых обломков камней.
Библиотекарь обдумал создавшееся положение. Так… гном и тролль. Он предпочитал оба этих вида людям. По крайней мере они не были заядлыми читателями. Библиотекарь разумеется весьма уважал чтение вообще, но читатели действовали ему на нервы. Было что-то кощунственное в способе, которым те снимали книги с полок и занашивали слова, зачитывая их до дыр. Ему нравились люди, любившие и уважавшие книги, и лучшим доказательством этой любви, по мнению библиотекаря, было оставить их на полках, где природа предназначила им существовать.
Приглушенные голоса казалось стали громче.
«Золото, золото, золото…»
«Ты сейчас поешь припев!»
С другой стороны существовали более подходящие способы войти в библиотеку.
Он бросился к полкам и выбрал основополагающий труд Тюльпана Горбуна 'Как убить насекомых. ' Сжав в руках все 2000 страниц этого труда.
Бодряк почувствовал легче на сердце, когда зашагал по Авеню Коронации. Он был в уверенности, что его внутренний Бодряк потрясает головой, негодуя. Он проигнорировал его.
Невозможно было быть настоящим полицейским в Анк-Морпорке и оставаться чистым. Работа наделяла заботами. А обладать заботами В Анк-Морпорке было все равно, что открыть банку с мясом посреди школы пираний.
Каждый справлялся с этим по-своему. Двоеточие никогда об этом не думал, а Валет никогда не беспокоился, а новобранцы были слишком мало в страже, чтобы быть сломленными этим, а Морковка… был просто самим собой.
Сотни людей умирали каждый день в городе, очень часто сами сводя счеты с жизнью. Какое же значение могли иметь еще несколько умерших?
Внутри себя Бодряк колотил по стенам.
Позади особняка Рэмкинов стояли кареты и все вокруг было запружено разношерстными родственниками и бесчисленными взаимозаменяемыми Эммами. Они были заняты приготовлениями к предстоящей свадьбе. Бодряк прошел мимо них почти незамеченным.
Он отыскал Сибил в драконьем вольере, в резиновых сапогах и защищающих от драконов доспехах. Она была перепачкана в навозе, по всей видимости блаженно не ведая о творящемся в особняке шуме и гаме. Она подняла взгляд, когда Бодряк затворил за собой дверь.
'Ах, это вы. Вы рано вернулись домой. ' — сказала она.
— «Я не смогла вынести суеты, потому и ушла сюда. Впрочем мне уже пора идти переодеваться…»
Она остановилась, увидев выражение его лица. «Что-то случилось?»
'Я не вернусь. ' — сказал Бодряк.
«Правда? На прошлой неделе вы говорили, что собираетесь, отслужив полностью свой срок, выйти в отставку. И говорили, что ждете этого с нетерпением.»
Не многому же научило прошлое Сибил, — подумал Бодряк.
Она похлопала его по руке.
'Я рада, что вы ушли из Дозора. ' — сказала она.
Капрал Валет ворвался в Дом Дозора, захлопнув за собой дверь.
'Ну? ' — спросил Морковка.
'Все паршиво. ' — сказал Валет. 'Говорят, что тролли планируют идти маршем ко Дворцу, чтобы вызволить Угольнолицего. Там уже шастают банды гномов и троллей, нарывающихся на неприятности. И Нищие. Леттицию очень любили. Собралось много людей ее Гильдии. Город… ' — сказал он с важностью. —
