самострел. Нужен гораздо больший самострел, чтобы испугать подобного вам человека.»
Любимица готова была отдать месячное жалованье, только бы увидеть лицо интенданта спереди. Она увидела, как Осколок снял осадный самострел, взвел его одной рукой и сделал шаг вперед. Сейчас она могла представить, как повернулись глазные яблоки в тот миг, когда холодный металл стрелы приник к красной пышущей шее оружейника сзади.
'Ну а этот позади вас, этот большой самострел. ' — сказал Валет. Тот не был большим, если не считать шестифутовой стрелы, весьма острой, впрочем самострел предназначался чтобы прошибать дверные проемы, а не для хирургических операций.
'Могу ли я спустить курок? ' — прорычал в ухо интенданту Осколок.
«Вы не имеете права открывать здесь огонь из этой штуки! Это осадное оружие! Стрела может пробить насквозь стены!»
'Такой исход не исключен. ' — подтвердил Валет.
'А эта штука для чего? ' — сказал Осколок.
«Глянь…»
'Я надеюсь, что вы содержите оружие в порядке. ' — сказал Валет. — «Эта штуки из-за усталости металла бывают подлыми. В особенности предохранительный крючок.»
'Что такое предохранительный крючок? ' — спросил Осколок.
Морковка обнаружил, что к нему вернулся голос.
«Капрал Валет?»
«Да, сэр?»
«С этого момента я сам займусь этим вопросом, если вы не возражаете.»
Он аккуратно отодвинул в сторону осадный самострел, но Осколку не понравилась острота о людях, и все завертелось опять.
'Что ж. ' — сказал Морковка. — «Мне не нравится этот элемент принуждения. Мы здесь не для того, чтобы запугивать этого бедного человека. Он — городской служащий, такой же как и мы. Это очень плохо, что вы держите его в страхе. Почему бы просто не попросить?»
'Простите, сэр. ' — сказал Валет.
Морковка потрепал оружейника по плечу.
'Могли бы мы взять немного оружия? ' — спросил он.
«Что?»
«Немного оружия? Для официальных целей?»
Оружейник казалось был неспособен сообразить как поступить.
'Вы полагаете, что у меня был выбор? ' — сказал он.
«Отчего же нет, без сомнения есть. Мы практикуем выполнять полицейскую работу в согласии с населением Анк-Морпорка. Если вы ощущаете невозможность согласиться с нашей просьбой, вам только нужно сказать слово.»
Послышалось легкое звяканье, когда конец железной стрелы вновь прильнул к затылку оружейника. Он тщетно искал чтобы сказать, потому что все, что он мог сейчас сказать, было «Огонь!»
'Ой. ' — сказал он. — 'Ой. Да. Разумеется. Правильно.
Возьмите что хотите.'
«Отлично, отлично. А сержант Двоеточие даст вам расписку, добавив разумеется, что вы предоставили оружие по вашей собственной свободной воле.»
«Моей собственной свободной воле?»
«Разумеется в этом вопросе у вас есть полная свобода выбора.»
Лицо оружейника сморщилось от отчаянной попытки сообразить.
«Я считаю…»
«Да?»
«Я считаю, что абсолютно правильно, если вы возьмете оружие. Заберете его.»
«Достойный уважения человек. У вас есть вагонетка?»
'А вы случаем не знаете, что говорят о гномах? ' — сказал Жвачка.
У Любимицы в глубине души опять шевельнулась мысль, что в душе Морковки нет места иронии. Он обдумывал каждое слово. Если человек действительно настаивал, то Морковка мог возможно уступить. Разумеется была небольшая разница между возможно и определенно.
Валет находился в конце ряда, время от времени с удовольствием поскрипывая, когда находил интересный военный молот или особо зловеще выглядящий меч. Он пытался все ухватить, все за раз.
Вдруг он отшвырнул прочь кучу оружия и бросился вперед.
«Ух ты! Пересудная огневая машина! Она больше моего метеора!»
Они услышали, как он роется в темноте. Он появился, толкая на маленьких скрипучих колесах большой короб. У нее было много разных рукояток и сумок из толстой кожи, а впереди торчал брандспойт. Все сооружение смахивало на огромный чайник.
«Кожа была прекрасно смазана!»
'Что это такое? ' — спросил Морковка.
«А в резервуаре есть масло!»
Валет энергично покрутил рукоятку.
«Последнее, что я о ней слышал, так то, что эту штуку запретили в восьми странах, а три религии провозгласили, что они отлучат каждого солдата, если обнаружат того, использующим ее! [21] У кого есть фонарь?»
'Вот. ' — сказал Морковка. — «Но что…»
«Смотрите!»
Валет зажег спичку, поднес ее к трубке спереди устройства и потянул за рычаг. Машина время от времени выпускала языки пламени.
'Нужна небольшая регулировка. ' — сказал Валет сквозь пелену дыма.
'Нет. ' — сказал Морковка. На всю оставшуюся жизнь он запомнил поток огня, опаливший его лицо по пути к противоположной стене.
«Но это…»
«Нет. Это очень опасно.»
«Это предполагалось как…»
«Я предполагаю, что она может принести людям вред.»
'Что ж. ' — сказал Валет. — «Верно. Можно и так сказать. Мы ведь здесь за оружием, которое не наносит людям вред, верно?»
'Капрал Валет? ' — обратился Двоеточие, находившийся к пламени даже ближе, чем Морковка.
«Да, сержант?»
«Вы слышали капрала Морковку. Нет языческому оружию. В любом случае откуда вам так много известно о всех этих вещах?»
«Военная служба.»
'Правда, Валет? ' — сказал Морковка.
«Имел специальное задание, сэр. Очень ответственное.»
«И какое же?»
'Интендант, сэр. ' — сказал Валет, четко салютуя.
'Вы были интендантом? ' — спросил Морковка. — «Какой армии? Чьей?»
«Герцога Псевдополиса, сэр.»
«Но Псевдополис всегда проигрывал свои войны!»
«А… верно…»
«Кому вы продавали оружие?»
«Это клевета, сущая клевета! Просто они проводили слишком много времени начищая и затачивая его.»
«Валет, это я к вам обращаюсь, Морковка. Сколько приблизительно времени?»
«Приблизительно? А. Почти на сто процентов, если мы говорим приблизительно, сэр.»
«Валет?»
