– Надо вычистить уборную рабочих сцены госпожа Нитт! Вечно засоряется а я месяцами чиню и чиню!
– Но ты же в смокинге!
– Да а потом надо будет поработать официантом потому что персонала не хватает но больше быть официантом некому а перед оперой всегда пьют и едят колбаски на палочках!
Никто не в состоянии двигаться так быстро. Да, Уолтер и Призрак не были в зале вместе. Но она слышала его голос! И ни у кого не хватило бы времени обернуться с такой скоростью: нырнуть в кипы декораций, переодеться, а через несколько секунд появиться в противоположном конце зала. Если он, конечно, не волшебник. Правда, некоторые девушки утверждают, что видели Призрака в двух местах одновременно… Может, есть какие-то другие потайные ходы, не только та старая лестница. Может, он…
Агнесса решительно оборвала этот поток глупостей. Стало быть, Уолтер Плюм не Призрак. Нет смысла подыскивать притянутое за уши, зато столь волнующее объяснение, чтобы вывернуть все наизнанку.
Она ведь поделилась своими подозрениями с Кристиной… Ну и что, ничего страшного. Сейчас, когда Уолтер помог ей подняться, Кристина всего лишь наградила Агнессу слегка ошеломленным взглядом. Разумеется, остается еще Андре, но он, похоже, все равно не поверил ее словам, так что тоже никаких проблем.
Значит, Призрак…
…Это кто-то другой.
А она была так уверена в собственной правоте.
– Тебе понравится, мамочка. Правда понравится.
– Это не для таких, как мы, Генри. Не понимаю, почему господин Роймогил не подарил тебе билеты в мюзик-холл, на Нелли Притоп. Вот что я называю музыкой! Нормальные, понятные обычным людям мелодии.
– Песни типа «Она сидит среди капусты и лука» не очень культурны, мамочка.
Две фигуры двигались в толпе, направляясь к Оперному театру. И вели они следующий спор.
– Зато посмеешься от души. И не надо брать в прокат смокинг. По мне, это как-то по-дурацки: надевать специальный костюм только для того, чтобы послушать музыку.
– Это усиливает впечатление, – возразил молодой Генри. Данное объяснение он недавно вычитал в одной книжке.
– Я к тому, какое дело музыке до костюма? – возразила его мать. – А вот Нелли Притоп…
–
Похоже, вечерок будет тот еще.
В общем и целом жизнь и карьера Генри Крючкорукса складывались. Не в том смысле, как карточный домик, а в том, что шло все очень даже неплохо. Он служил клерком в фирме под названием «Роймогил, Кривс и Пейкров», которая являлась довольно старомодной юридической конторой. Причина старомодности заключалась в том, что господа Роймогил и Пейкров были вампирами, а господин Кривс – зомби. Следовательно, все три партнера были с юридической точки зрения покойниками. Что, однако, не мешало им трудиться полный рабочий день – в случае с господином Роймогилом и господином Пейкровом, полную рабочую ночь.
Впрочем, график Генри был весьма удобным, а сама работа – непыльной и необременительной. Несколько беспокоили, правда, перспективы продвижения по службе, поскольку кресла безвременно ушедших старших партнеров были прочно заняты этими самыми безвременно ушедшими партнерами. Тогда Генри решил, что единственный путь к успеху лежит через Расширение Сознания. Поэтому расширялся Генри при любой возможности. Однако разум Генри был скроен подобным образом, что, к примеру, книгу под названием «Как Расширить Сознание За Пять Минут» Генри читал исключительно с секундомером в руке. Его жизненному успеху препятствовало присущее Генри колоссальное чувство собственного невежества, комплекс, который, надо сказать, встречается крайне редко.
Господин Роймогил подарил ему два билета в оперу в качестве награды за успешное завершение одного особенно головоломного судебного разбирательства, и Генри пригласил свою мать, поскольку она представляла собой сто процентов всех знакомых ему женщин.
Люди почему-то с осторожностью пожимали Генри руку – наверное, боялись, что отвалится.
Первым делом Генри купил книгу про всевозможные оперы и изучил ее от корки до корки, поскольку слышал, что идти на оперу, не имея представления о ее содержании, – вещь абсолютно неслыханная, а шансы понять что-либо во время самого представления близки к нулю. В данный момент книга успокаивающе оттягивала ему карман. Единственное, что замутняло идеальную картину сегодняшнего культурного вечера, – присутствие не слишком образованной родительницы.
– А на входе можно будет купить арахиса? – спросила она.
– Мама, в опере не торгуют арахисом.
– Даже арахиса не будет? Что же мне тогда делать, если опера не понравится?
Подозрительные глаза Грибо светились во мраке.
– Ткни в него веником, – посоветовала матушка.
– Ну уж нет, – ответила нянюшка. – С такими, как Грибо, надо добром…
Матушка закрыла глаза и демонстративно отвернулась.
Из-под кухонного шкафа послышался вой. Потом там бешено заскребли лапами. Потом, оставляя когтями глубокие следы в половицах, показался Грибо, задом наперед, отчаянно сопротивляясь.
– Хотя не следует забывать, что немного жестокости тоже иногда не повредит, – согласилась нянюшка. – Ты ведь никогда особенно не любила кошек, Эсме?
Грибо собрался было зашипеть на матушку, но вовремя своим котячьим мозгом сообразил, что это будет не самый мудрый поступок в данных обстоятельствах.
– Дай ему икры, – сказала матушка. – Какая разница, сожрет он ее потом или сейчас.
Грибо изучил миску. О, тогда все в порядке. Оказывается, его всего лишь хотели покормить.
Матушка кивнула нянюшке Ягг. Обе воздели руки, ладонями вверх.
Грибо уже почти покончил с икрой, когда ощутил, что Это происходит.
– Врррррроуулл… – завыл он, а потом грудь у него расширилась и голос углубился, а сам он по мере удлинения задних лап стал подниматься все выше и выше.
Уши стали плоскими, после чего сползли на правую и левую стороны головы.
– …Ллллллуууааааа…
– Жакет сорок четыре дюйма в груди, – напомнила нянюшка.
Матушка кивнула.
– …Аааавввооооооо…
Кошачья морда тоже стала плоской. Усы обрели густоту. Нос Грибо зажил своей собственной жизнью.
– …Ооооооот… шьооорт!
– Процесс определенно стал быстрее, – заметила нянюшка.
– А теперь надень-ка что-нибудь, дружок, – с закрытыми глазами велела матушка.
Впрочем, не то чтобы от этого что-то существено изменилось, признала она про себя чуть позже. Грибо, даже полностью одетый, источал ощущение наготы. Роскошные усы, длинные бакенбарды и взъерошенная черная шевелюра – все это в сочетании с хорошо развитой мускулатурой создавало впечатление, что перед вами либо пират, либо романтический поэт, который завязал с опиумом и перешел на сырое мясо. Лицо его пересекал шрам, а место, где шрам доходил до глаза, сейчас прикрывала черная повязка. Улыбаясь, он источал неразбавленное, волнующе опасное сластолюбие. Даже во сне он, наверное, выглядел шикарно. Фактически Грибо способен был сексуально домогаться, спокойно посиживая в соседней комнате.
Хотя ведьмы были неподвластны его чарам. Для матушки кот всегда оставался мерзким куроцапом, независимо от формы и обличья, а нянюшка по сей день считала Грибо маленьким невинным котенком.
