замок.
Но Тиффани подумала: «Я не могу их принять». Кроме того, кошель внезапно стал
— Для ведьмы это слишком много.
— Но не слишком за сына, — парировал Барон. — За наследника, за продолжение рода. И не слишком много за то, чтобы изгнать из мира ложь.
— Но это не поможет мне купить дополнительную пару рук, — возразила Тиффани. — Или изменить хотя бы одну секунду в прошлом.
— И все равно, я настаиваю, чтобы вы их взяли. — Ответил Барон. — Если не ради себя, то хотя бы ради меня. Поверьте, это снимет камень с моей души, и ей станет немного светлее, не находите? Разве мне не предстоит вскоре умереть?
— Да, сэр. Полагаю, скоро, сэр.
Сейчас Тиффани стала немного лучше понимать Барона, и не удивилась, увидев, что тот улыбается.
— Знаете, — сказал он, — большинство ответили бы: «Что вы, что вы, батенька, вам предстоит прожить еще много-много лет. Тут же выбросьте это из головы, вы выкарабкаетесь. Долгих вам лет!»
— Да, сэр. Но я — ведьма, сэр.
— И это подразумевает…?
— Я стараюсь изо всех сил не лгать, сэр.
Старик поерзал в кресле и внезапно стал очень серьезен:
— Когда придет мое время… — начал он и вдруг умолк.
— Если хотите, я составлю вам компанию, сэр, — ответила Тиффани.
Это успокоило Барона.
— А вы когда-нибудь встречались со Смертью?
Она ожидала подобного вопроса и ответ был готов:
— Обычно вы можете почувствовать его появление, сэр, но я лично видела его дважды, что называется «во плоти», если можно так это было назвать. Он действительно скелет с косой, прямо как на картинках в книге, хотя я думаю, на самом деле, он такой
— Готов биться об заклад, он такой! — старик недолго помолчал, а потом сказал: — А он… ничего не рассказывал о загробной жизни?
— Да, сэр. По-моему там нет горчицы, и мне показалось, что и никаких маринадов тоже.
— Правда? Это слегка разочаровывает. Полагаю, про рассольник тоже можно забыть?
— Я не вдавалась в подробности про всякие маринады, сэр. У него в руках была огромная коса.
В дверь гулко постучали, и голос мисс Безызьянц громко поинтересовался:
— С вами все в порядке, сэр?
— Все великолепно, дорогая мисс Безызъянц! — громко ответил Барон, затем заговорщицки понизил голос и добавил: — Полагаю, моя дорогая, наша мисс Безызъянц вас недолюбливает.
— Она считает меня негигиеничной, — пояснила Тиффани.
— Никогда не разбирался в подобной чепухе, — ответил Барон.
— Это просто, — сказала Тиффани. — Я должна при каждой оказии совать руки в огонь.
— Что? Совать руки в
Она уже пожалела о том, что упомянула про это, но знала, что теперь старик не успокоится, пока она ему не покажет. Поэтому она вздохнула и прошла через комнату к камину и вынула из стойки огромную кочергу. Про себя она отметила, что ей самой доставляет удовольствие при каждом удобном случае показывать этот трюк, а Барон был бы благодарным зрителем. Но следует ли ей это делать? Что ж, трюк с огнем не столь уж сложен, боль находилась в равновесии, а Барону осталось не так уж много времени.
Из небольшого колодца, находившегося в дальнем конце комнаты, она достала ведро воды. В колодце жили лягушки, и несколько из них попали в ведро, но она смилостивилась над ними и отпустила их обратно в колодец. Никому не понравятся вареные лягушки. Вообще ведро воды не было необходимо, но так трюк был зрелищнее. Тиффани театрально покашляла:
— Вам видно, сэр? У есть меня кочерга, и ведро с водой. Железная кочерга холодная, и вода тоже. А теперь… я возьму кочергу в левую руку, а правую руку суну в самое пламя. Вот
Барон охнул, когда вокруг ее руки взметнулось пламя, и кончик кочерги в ее руке внезапно начал раскаляться докрасна.
Когда Барон проникся зрелищем, Тиффани опустила кочергу в ведро с водой, вызвав облако пара. Затем она встала перед Бароном и показала, что обе ладони остались невредимы.
— Но я же видел, как вокруг руки взметнулось пламя! — с выпученными глазами заявил Барон. — Отлично! Молодец! Это же какой-то фокус?
— Скорее, сэр, дело в навыке. Я сую руку в огонь и перенаправлю жар в кочергу. Просто перемещаю тепло. А пламя, что вы видели было вызвано сгоранием отмерших кусочков кожи, грязи и тех ужасных, невидимых тварей, что есть у неопрятных людей на руках… — она сделала паузу. — С вами все в порядке, сэр?
Барон замер, уставившись на нее.
— Сэр? Сэр?
Старик заговорил, словно читая из некой невидимой книги:
— Я вспомнил! Как я посмел это забыть? Я же клялся себе, что буду помнить это вечно, но со временем накапливается столько всего, что нужно запомнить, сделать, куча обязанностей. И в итоге забываешь по-настоящему важные вещи, которые важно помнить.
Тиффани была ошарашена, увидев, что на его лице появились слезы.
— Я все вспомнил, — прошептал он, глотая слезы. — Я помню, стояла жара! И помню зайца!
В этот миг дверь в комнату с грохотом распахнулась и внутрь вошла мисс Безызъянц.
Следующее событие заняло всего одно мгновение, но для Тиффани оно длилось, казалось, целую вечность. Сиделка увидела кочергу в ее руке, и старика в слезах, облако пара над ведром, снова Тиффани, выпавшую из рук кочергу, снова старика, снова Тиффани, и упавшую в камин кочергу с громким «бряк», который эхом разнесся по всему миру. Тут мисс Безызъянц словно приготовившийся нырнуть кит, набрала в грудь воздуха и закричала:
— Что ты с ним сделала? Убирайся отсюда, ты, наглая девчонка!
Тиффани быстро обрела дар речи, а затем и дар крика:
— Я никакая не «наглая», и я не «девчонка»!
— Я собираюсь позвать стражу, ты — черная, полночная карга! — прокричала сиделка, направившись к двери.
— Еще только полдвенадцатого! — Крикнула ей вслед Тиффани, и поспешила к Барону, полностью растерявшись — что ей предпринять дальше? Клубок боли шевельнулся. Она это почувствовала. Она не могла собраться с мыслями. События начинали выходить из-под контроля.
Она на мгновение сосредоточилась, и, постаравшись улыбнуться, обернулась к Барону.
— Прошу прощения, если чем-то вас расстроила, сэр, начала она, и вдруг поняла, что он улыбается сквозь слезы, а все его лицо будто светится изнутри.
