Несмотря на жару, бармена бросило в дрожь.
– Спасибо за предупреждение, – промурлыкала она. При звуках ее голоса на ум приходило нечто притаившееся в высокой траве, заметное только по дрожанию кончиков ушей, и ожидающее, пока рядом, по неосторожности, не пройдет нечто молодое, нежное, сочное.
Она небрежно прикоснулась к шляпе, прощаясь с барменом, и неторопливо вышла наружу.
Жаркое африканское солнце обрушилось на нее. Фургон, набитый оружием, боеприпасами и противопехотными минами, все так же неподвижно стоял посреди улицы.
Ала задумчиво посмотрела на него.
На крыше фургона сидел стервятник. Он следовал за ней уже три сотни миль. Он посмотрел на нее и тихонько рыгнул.
Она огляделась вокруг: на углу оживленно болтали женщины; скучный торговец сидел перед грудой раскрашенных бутылей из тыкв, изредка отгоняя мух; дети лениво возились в пыли.
– Какого черта, – спокойно сказала она. – Устроим себе праздник.
Это было в среду.
В пятницу город был объявлен закрытой зоной.
Через неделю экономика Кумболаленда была окончательно развалена, двадцать тысяч человек убито (включая бармена, которого пристрелили повстанцы, штурмуя баррикады на рынке), почти сто тысяч – ранено, весь ее ассортимент оружия выполнил свои штатные функции, а стервятник умер от скоротечного ожирения.
А она уже сидела в последнем поезде, который выпустили из Кумболаленда. Пора двигаться дальше, думала она. Она и так уже слишком долго торговала оружием. Ей хотелось перемен, причем с возможностями карьерного роста. К примеру, она вполне могла представить себя в роли журналистки. Неплохая идея. Она обмахнулась шляпой, и вытянула длинные ноги.
Где-то в поезде вспыхнула потасовка. Ала Рубин усмехнулась. Люди всегда дрались, воевали, и убивали друг друга вокруг нее – и из-за нее. Что, безусловно, было приятно.
У Соболя были черные волосы, аккуратно подстриженная черная бородка, и намерение основать компанию.
Он пригласил своего бухгалтера выпить.
– Как у нас дела, Фрэнни? – спросил он ее.
– Уже продано двадцать миллионов экземпляров. Невероятно.
Они сидели в ресторане, который назывался «Три шестерки», на верхнем этаже дома номер 666 по Пятой авеню в Нью-Йорке. Название это почти не казалось Соболю забавным. Из окон ресторана был виден весь Нью-Йорк, а по ночам весь Нью-Йорк имел возможность наблюдать огромное красное «666» на всех четырех стенах небоскреба. Хотя это, конечно, был всего-навсего номер дома. Если начать считать, в конечном итоге доберешься и до него. Но все равно забавно.
Соболь и его бухгалтер пришли сюда сразу из маленького, дорогого, и чудовищно престижного ресторана в Гринич Виллидж, где подавали только блюда
Соболь изобрел новую французскую кухню в последний свой приезд в Париж.
Его спутница слизнула курятину с двойным овощным гарниром меньше, чем за пятьдесят секунд, и остальное время за обедом провела, разглядывая тарелку, столовое серебро, и, время от времени, остальных посетителей ресторана. Во взгляде ее ясно читалось желание попробовать их на вкус, что, кстати, соответствовало истине. Это неимоверно забавляло Соболя.
Он повертел в руках бокал с минеральной водой «Перье».
– Двенадцать миллионов… Неплохо, а?
– Это
– Значит, мы основываем компанию. Время играть по-крупному, верно? Я думаю, начнем с Калифорнии. Мне нужны заводы, рестораны, все по полной. Издательский отдел у нас останется, но пора заняться и новыми направлениями. Как считаешь?
Фрэнни кивнула.
– Отлично, Вран. Нам понадобится…
Ее фразу прервало явление скелета. Скелет был одет в платье от Диора, над которым виднелся череп, обтянутый загорелой кожей так туго, что она, казалась, вот-вот порвется. Скелет был блондинкой с искусно накрашенными губами. Она идеально подходила для того, чтобы заботливые родители во всем мире могли показывать на нее и шептать детям:
Это была нью-йоркская топ-модель и в руках у нее была книга, на которой красовалась фамилия Соболя, вытесненная серебряной фольгой. Она сказала:
– Ах, извините, мистер Соболь, простите, что я вас прерываю, но ваша книга – она изменила всю мою жизнь, и не могли бы вы ее подписать для меня? – Она умоляюще уставилась на него глазами, глубоко запавшими в тщательно подведенные глазницы.
Соболь благосклонно кивнул и взял книгу.
Ничего удивительного в том, что она его узнала: с фотографии на обложке смотрели его темно- серые глаза. Книга называлась «Диета без еды: Похудей красиво!». И чуть ниже подзаголовок: «Лучший курс для похудания за все столетие!»
– Как пишется ваше имя? – спросил он.
– Шеррил. Две «р», одно «л».
– Вы похожи на одного моего старого доброго приятеля, – сказал он ей, быстро и аккуратно строча на титульной странице. – Вот, держите. Рад, что вам понравилось. Так приятно встречаться с поклонниками.
Вот что он ей написал.
– Это из Библии, – пояснил он.
Она почтительно закрыла книгу и попятилась от стола, шепча, как она благодарна Соболю, он даже и не знает, как много это для нее значит, он изменил всю ее жизнь, точно изменил…
На самом деле он никогда не получал степени доктора медицины, на которую претендовал, потому что в то время еще не было университетов и академий, но он все равно видел, что она умирает с голоду. Он бы дал ей еще пару месяцев, не больше. Избавьтесь от лишнего веса. Навсегда.
Фрэнни с жадностью вцепилась в компьютер и занялась планированием следующего этапа тех преобразований, которое Соболь намеревался привнести в рацион питания западного мира. Соболь сам подарил ей этот ноутбук. Он был очень, очень дорогой, очень мощный, супер-тонкий и очень изящный. А ему нравились именно изящные вещи.
– Есть европейская компания, которую мы можем приобрести для зацепки: группа компаний «Корпорация “Холдинг”». Тогда у нас будет налоговая база в Лихтенштейне. Теперь, если мы проводим фонды через Каймановы острова в Люксембург, а оттуда в Швейцарию, мы можем оплатить заводы в…
Но Соболь уже не слушал. Он погрузился в приятные воспоминания о том престижном ресторанчике, в котором они обедали. Ему пришло в голову, что он никогда еще не видел столько очень богатых и очень голодных людей в одном месте.
Соболь ухмыльнулся. Это была честная, широкая ухмылка, с сознанием просто идеально выполненного долга. Он просто убивал время в ожидании главного мероприятия, но при этом он убивал его
