Последовала длительная пауза. Флора уже собиралась заговорить, когда неожиданно в саду послышался звук шагов. Они были медленными и неустойчивыми, пока не достигли окон. Члены семьи молчали, слышалось, как кто-то лезет через перила веранды. Затем были отодвинуты в сторону занавески, человек, который отодвинул их, делал это для того, чтобы проверить – кто в комнате. После этого занавески открылись и появилось лицо сэра Френсиса Варни, сильно изменившееся, очень измученное и изнуренное.
Бесполезно отрицать, он выглядел ужасно, страшно. Его лицо было бледным как у трупа. Его глаза почти вылезли из орбит, рот был открыт, он быстро и очень тяжело дышал.
Он с трудом перелез и, шатаясь, вошел в комнату. Он бы сказал что-нибудь, но не мог. В бесчувственном состоянии он упал на пол, совершенно измученный и неподвижный.
Последовала длительная пауза, все присутствовавшие стали переглядываться, затем они посмотрели на недвижимое тело сэра Френсиса Варни, которое лежало навзничь на спине посреди комнаты.
Важность документа, который как сказали находился у трупа, была такой, что нельзя было откладывать его получение. Семья решила заняться этим безотлагательно. Вряд ли любая спешка была бы сейчас чрезмерной. Возник вопрос «делать это прямо этой ночью или нет?»
– Конечно, – сказал Генри Баннерворт, – чем раньше мы его получим, тем быстрее исчезнут все сомнения и волнения; кроме того, мы не знаем, что еще может случиться.
– Неизвестно, – вставил мистер Чиллингворт, – вот что нужно сказать, это была очень богатая событиями история, я не могу сказать, что еще может случиться или не может.
– Мы можем пойти за ним этой же ночью, – сказал Чарльз Голланд. – Я выступаю за немедленную эксгумацию тела. Ночь предвещает бурю, но больше ничего. Луна полная и света предостаточно.
– А дождь? – спросил доктор.
– Будет либо небольшой, либо его вообще не будет, – заявил Чарльз Голланд. – Несколько порывов ветра и несколько дождинок в окна, произведут страшный звук, но в этом нет совершенно ничего страшного. Вы пойдете, доктор?
– Да, безусловно. Нам нужно взять какие-нибудь инструменты?
– Их можно прихватить в саду, – сказал Генри, – вы имели в виду инструменты для эксгумации?
– Да. Кирку, мотыги, лом, фонарик и так далее, – сказал доктор. – Вы видите, как я легко веду себя в таком деле. На самом деле, через мои руки прошло не одно дело такого рода, еще студентом я проводил эксперименты странного характера.
– Осмелюсь сказать, доктор, – сказал Чарльз Голланд, – вы отважились на кое-какие грустные проделки, за которые должны ответить. Вы не думаете о них, пока они не скопятся в кучу, когда вы уже не можете от них избавиться, потому что они овладевают вашими чувствами, когда вы спите.
– Нет, нет, – отрезал Чиллингворт, – вы в этом ошиблись. Я давно покончил с такими вещами. Кроме того, я выкапывал мертвых из могил только во имя науки, я никогда не делал этого для личной выгоды и никогда ничего не получал за это.
– Это не совсем так, – сказал Генри, – вы получили полезные нужные знания.
– Да, единственное, что я получил.
– Значит вы получили пользу от экспериментов?
– А какую пользу получило от них общество! – с улыбкой возразил доктор.
– Хорошо, давайте пока не будем обсуждать этот вопрос, – сказал Чарльз, – я думаю, доктор никогда не стал бы доктором, если бы не хотел овладеть этой профессией.
– В этом есть доля правды, – сказал Чиллингворт, – но сейчас нам лучше идти к месту, где лежит несчастный в своей неосвященной могиле.
– Пойдемте со мной в сад, – сказал Генри Баннерворт, – мы возьмем с собой все, что нужно. У меня есть пара фонарей.
– Одного будет достаточно, – сказал Чиллингворт, – нам лучше не обременять себя; у нас будет много работы с инструментами.
– Да, они не легкие; и расстояние достаточно большое, чтобы пройти его легко и приятно; сильно дует ветер, и, кажется, начинается дождь. Земля станет скользкой, по ней будет трудно идти.
– Может, взять телегу?
– Нет, нет, – запротестовал доктор, – тогда нам нужно будет потревожить кучера; кроме того, путь через поля – короче, он лучше и безопаснее.
– Хорошо, хорошо, – оказал Чарльз Голланд, – мне все равно как добираться. Лошадь и телега перевезли бы нас быстрее, и нам не нужно было бы таскать инструменты.
– Это верно, ваши слова не лишены смысла, – согласился Чиллингворт, – вы можете выбирать как добираться; лично я склонен идти туда пешком по двум причинам. Первая: мы не можем сейчас получить лошадь и телегу, не объяснив подробно, зачем они нам нужны, на это уйдет час. Более того, вы не получите их сразу же.
– Это решает спор, – сказал Генри Баннерворт, – невозможность – это решающий аргумент.
– Можно сказать и так, – произнес Чарльз.
– Кроме того, нам бы пришлось выезжать на главную дорогу, что также нежелательно.
– Тогда решено, – сказал Чарльз Голланд, – и чем раньше мы отправимся, тем лучше, ночь с каждым часом становится все темнее и суровее.
– Это даже хорошо для нашей цели, – заметил Чиллингворт. – Поэтому то, на что мы решились, нужно делать немедленно.
