себе воды, одним глотком выпил и тут же налил еще. — Следовал за нами от Шункана. Только за нами. Не отвлекаясь ни на косяки рыб, ни на китов, ни на кракенов. И у него была наша сигнатура. Каждый раз, когда я ловил его на сканере поблизости, я думал, что это рыскает один из моих. Интересно, не правда ли?
— Убийственно интересно, — согласился Торвальд. — Эта штуковина… она вроде бы непростая и очень редкая?
— Одна из опытных моделей разработки Кордо.
— И ее может купить не каждый первый?
— Ее вообще никто не может купить. Идут полевые испытания. Ее давали бесплатно, но под гарантию компенсации ущерба.
— И кто-то взял ее, чтобы проследить нас от Шункана до…
— До встречи с «Юрате» и «Фафниром», — подсказал Стейн. — Нам повезло, что малый пырнул эту… вещь.
— Да, его предполагаемые хозяева вряд ли станут подавать на Сейта в суд за ущерб, — согласился господин Бадрис. — Но что они сделают, когда в назначенное время бот не вернется?
— А что они могут? — спросил Стейн. — И что может эта штуковина? Например, то, что говорилось на палубе, могла она слышать?
— Нет, — уверенно сказал Бадрис. — Могла кое-что увидеть и заснять. И уж конечно, увидела и засняла этого… миссионера.
— Она ко мне так и бросилась, — сообщил Дик, когда все повернулись к нему. — Прямо чуть ли не обмоталась вокруг…
— Я видел ваш поединок — ее глазами, — усмехнулся Бадрис.
— Ты действуешь быстрей, чем соображаешь, — Стейн хлопнул Дика по плечу. — Но иногда это хорошо.
— Да, если бы было наоборот — бот принес бы хозяевам роскошные доказательства того, что юноша скрывается именно у нас.
— Что будем делать? — спросил господин Бадрис.
— Стратегически — наилучшим вариантом было бы подделать лог, — скал Торвальд. — И отпустить бот восвояси, с объяснением, что мы, например, случайно повредили его снастью. Это ведь случается?
— И нередко, — согласился Бадрис. — Но подделать лог не так-то просто.
— Холмберг справился бы. Однако если мы его выпустим, он и дальше будет следовать за нами — и проследит встречу с двумя другими навегами…
— Которую все равно можно будет отследить со спутника, — вставил Стейн. — Я думаю, в систему экологического слежения синоби прорвались легко.
— Но со спутника нельзя будет проследить, на каком из трех кораблей в конце концов оказался юноша.
— А с ботом — можно? — изумился Стейн.
— С этим — да. Понимаете, это действительно нечто особенное. Шедевр. Если у синоби есть образец ДНК — а я готов поспорить, что он есть — он будет следовать за молодым человеком как пес. Повсюду, где есть водоемы. Он улавливает чудовищно малые концентрации запахов. Его можно натравить не только на какой-то особый вид рыбы — но и на определенную конкретную рыбу. Тем паче — на конкретного человека, чей индивидуальный, скажем, вкус гораздо.
— Но здесь восемьдесят шесть человек, — Стейн все никак не мог поверить в могущество техники. — Ладно, у гемов ДНК одинакова, считаем их всех за одного. Пятьдесят один человек. Все потеют, моются, ходят в гальюн…
— Это осложняет задачу, — Бадрис приподнял брови. — Но не так сильно, как вы думаете.
— Тогда понятно, почему эта штука подошла ко мне так близко, — сказал Дик. — Хотела понюхать и вроде как убедиться…
— Возможно, взять образец тканей, — согласился Бадрис.
— Одним словом, Торвальд пальцем провел в воздухе черту. — Мы не можем подчистить ему лог и выпустить.
— Ну что ж, — вздохнул Стейн. — Тогда у нас произошел несчастный случай. Бот попался под винты и его размозжило вдребезги.
— Это объяснение совершенно не дьержит воды, — раздраженно бросил до сих пор молчавший Вальне. — Под винты редко попадают даже старые боты. Если, конечно, у них не сбоит программа. С новым ботом, да еще таким передовым, этого случиться не могльо.
— Наоборот, — заспорил Стейн. — Это же опытный образец! Можно ждать чего угодно.
— Сколько хльопот из-за тебя, — Вальне перенес свое раздражение на Дика. — Из-за мальчишки, который по глюпости угодил в герои.
— Хватит, адмирал! — Торвальд рассек ладонью воздух перед собой. — Все мы оказались здесь потому, что противник в какой-то момент был умнее, храбрее или лучше вооружен… Нам нечем гордиться друг перед другом. Ну, разве что господин Бадрис да гемы составляют исключение. Я позвал вас, чтобы услышать какой-нибудь толковый совет.
— Щенка за борт, — вот единственный тольковый совет, который я могу дать в этом случае, — сказал Вальне.
— Я вас не понимаю, — медленно проговорил Бадрис. — Адмирал, я испытываю к этому мальчику весьма неприязненные чувства. С моей точки зрения, человек, который держится опасного курса, основываясь на ничем не подтвержденной догме, да еще и вовлекает в это других — не заслуживает приязни. Но вы разделяете ту же догму и не находите этот курс ошибочным. Вы сами уже поняли, что ваше обвинение было вздорным. Отчего же вы ведете речи, которые я, вавилонянин, не могу назвать иначе как гнусным предательством?
— Вы это правильно сказали: вавильонянин, — адмирал Вальне поднял палец. — Вы не можете поэтому понять некоторых вещей, понятных нам, христианам.
— Я что-то тоже не могу понять, хотя был крещен и катехизирован как положено, — Стейн поскреб в бороде. — Ну-ка объясните нам, будьте любезны. Мне, как христианину, интересно.
— Пусть он уйдет! — потребовал Вальне, показывая на Дика. — Я приказываю уйти!
— Ну уж нет. Младший матрос, я приказываю вам остаться.
— Я старше вас по званию, Йонас!
— А я старше вас по должности, и оба мы сейчас без погон, так что званием можете подтереться. Останься, малый.
— Хорошо же! — Вальне выпрямился и скрестил руки на груди. — Я поясню, в чём дело. Пусть господин Бадрис тоже примет участие в теольогическом диспуте. Скажите, Бадрис, вы знаете такой смертный грех — гордыню?
— Я полагаю гордыню весьма полезным человеческим качеством, а не грехом, — ответил эколог. — Она не дает ронять свое достоинство в грязь.
— Вот! — усмехнулся Вальне. — Это то, что я говорил: вавильонянин не все может понять.
— Вальне, — серые глаза Торвальда широко раскрылись, и Дик снова вспомнил, что лоэнгринцев нередко зовут эльфами. — Уж не хотите ли вы сказать, что полностью свободны от гордыни сами? И в силу этого можете бросаться камнями?
— От духовной гордыни — да, я свободен! — седой адмирал почти выкрикнул это. — Я не воображаю себя Мессией.
— Вы хотите сказать, что наш младший матрос… — Стейн не выдержал и расхохотался. — Ох, Вальне, вы меня уморите!
— Пусть он сам скажет за себя! — теперь Вальне действительно кричал. — Спросите его! Спросите! Ричард Суна, кто послал тебя сюда с благой вестью к гемам? Говори! Говори как ты говорил им вчера!
— Меня послал Бог, — ровным и твердым голосом сказал Дик. — И вас, господин Вальне. И капитана Нордстрема. И всех нас.
— Вальне, — примирительным голосом сказал Стейн. — Все мы в детстве спали на уроках катехизиса. Вы, наверное, проспали тот урок, где рассказывали об апостольстве мирян. Ничего, бывает. Я тоже что-то проспал. Парень принимает это очень всерьез, таков уж его характер. Ну что ж, у каждого из нас своя
