78 (антология)

2 Меча Перемирие

Равновесие, перемирие, обещание, что конфликт практически сам собой сойдет на нет. И настойчивое требование не возобновлять конфликт.

В неблагоприятном раскладе Двойка Мечей означает, что перемирие будет недолгим. А в некоторых случаях предупреждает, что может с новой силой возобновиться какой-то очень старый, всеми давно забытый конфликт.

Лора Белоиван Критические игры в ночь полнолуния

Когда на камни острова Скриплёв высадился очередной сухогруз, в спасательно-координационном центре только ахнули и развели руками. За неполные полгода это было уже пятое судно, на полном ходу воткнувшееся в береговую кромку Скриплёва. Удивляться было чему: в спокойном как нирвана проливе Босфор Восточный небольшой островок на траверзе Владивостока является единственной помехой судоходству, обойти которую не составляет никакой сложности: ни сколько-нибудь мощных течений, ни узкостей в этом месте нет; вдобавок ко всему, на Скриплёве имеется маяк. Суда же продолжали выскакивать на скалистый пляж острова с упорством оттаявших по весне лягушек.

Капитаны несли чушь. Двое из них долдонили во время следствия и продолжали утверждать в суде, что никакого острова не видели. Это была глупейшая позиция, для защиты глупей и не придумаешь; тем не менее, преступных драйверов не смогли разубедить даже их адвокаты. В самом деле: Скриплёв отмечен во всех лоциях, и пусть даже у мастера случилось умопомрачение — такое с капитанами бывает — и он проглядел остров, мимо которого сотни раз водил пароходы… нет, это невозможно представить! — ну, забыл, ну, не смотрел вперёд, но локатор, локатор-то показывал тебе жирнющую колбасу коралькой — задолго до того, как твое судно слилось с нею в общем пересечении долготы и широты. А маяк? Как можно не увидеть маяк?!

Разумеется, следственные комиссии обратили внимание на тот факт, что все аварии случались в ночь полной луны, однако объяснения капитанов не лезли ни в какие ворота. Кстати, двое других говорили, в сущности, о том же, о чем и их предшественники. То есть — что острова не было, а появлялся он лишь тогда, когда днища их судов уже вовсю гремели о камни. Лишь тогда они внезапно видели перед собой черную громадину, освещенную красными всполохами скриплёвского маяка. Пятый капитан (вообще-то он стал самой первой жертвой острова) не сказал ничего: в ту секунду, как его судно, скомкав киль, разворотило себе скулы, а забортная вода хлынула меж шпангоутов в носовой трюм, мастера хватил паралич. Сейчас его уже выписан из больницы и продолжает молча умирать на руках своей жены.

Расследование всей этой глупейшей чертовщины затруднялось тем обстоятельством, что в момент столкновения с островом капитаны — и это естественно — не успевали сделать никаких записей в судовых журналах. Вахтенных помощников и матросов опрашивали досконально, и все они как один подтверждали показания капитанов, повторяя, что перед катастрофой не видели по курсу никакой помехи. Равно как и маяка.

Полнолуние — время тревожных снов, поэтому лучше не спать. Пятнадцатый лунный день щекочет мои нервы, заигрывает с ними, вытягивает в струнку и исполняет на них — для начала — соло из Smoke On The Water. Я знаю: это сигнал, после которого сумасшедший блэкмор смешает партии и примется за страшное. Постепенно напрягаясь, я жду, когда ночь смоет с неба декадентскую акварель заката и воплотится в своей излюбленной графической технике — вода, желтая бумага, тушь. Луна не терпит беспорядка. Я вижу, как она делает заливку, и в тот момент, когда её главная кисть касается перигея, в меня вступают ударные.

И так каждый раз.

Капитан с театральной фамилией Немирович поведал на пресс- конференции, что с островом не всё ладно. Его танкер «Механик Пономарёв», избежавший, к счастью, столкновения со Скриплёвым, доставил во Владивосток 5 тысяч тонн высокооктанового бензина. Не пустись Немирович на простенькую хитрость, в Японском море случилась бы экологическая катастрофа.

Немирович наплевал на то, что его могут поднять на смех. Пять крушений — веский повод рискнуть репутацией серьезного мужчины. Немирович действительно рисковал, потому что его версия, выдержанная в духе «Секретных материалов», вполне могла остаться непонятой. Так по началу и произошло; тот факт, что Немировичу удалось нормально провести танкер мимо острова, не слишком повлиял на ситуацию. В конце концов, он был далеко не единственным капитаном, чье судно не разбилось о Скриплёв: действительно, аварий случилось всего пять (хотя этого и много чертовски), а пароходы заходят в пролив абсолютно каждую ночь.

Немирович рассказал, что встал на якорь в двух милях от острова, когда Скриплёв был прекрасно виден не только на локаторе, но и невооруженным глазом. Маяк исправно посылал сигналы в интервале 50 тире 6 секунд, и визуализация острова была отличной: над заливом поднималась полная, как на открытке в честь Хэллоуина, луна. И тогда, поведал капитан, он решил выйти на связь с диспетчером порта. Немирович сообщил берегу о поломке главного двигателя, после чего, вежливо отказавшись от буксира, заявил, что до утра экипаж справится с ремонтом собственными силами.

Я живу циклами луны, раз и навсегда совпав с нею в безукоризненно-патологической пульсации. Двадцать девять дней — наш с нею общий ритм. Мне не нужно обводить цифры календаря. Я могу даже не глядеть в небо, ориентируясь лишь по лунной дорожке на поверхности Босфора Восточного. Когда она становится особенно яркой и дотягивается до моего дома, мои нервы — так уж совпало — начинают исполнять рок-композиции. А еще один раз была совершенно другая музыка. В ту ужасную пасмурную ночь, когда туман занавесил моё окно душной маскировочной шторой, мне не оставалось ничего иного, как лезть на стены под ансамбль из японских барабанов и шотландских волынок.

Капитан «Механика Пономарёва» засек момент, когда остров исчез не только из виду, но и с экрана локатора. Вернее, Скриплёв пропал из капитанского поля зрения, но в ту же секунду бдивший у радара второй помощник заорал на весь мостик: «Есть!», после чего протёр глаза и поправился: «То есть нету». Факт исчезновения острова капитан лично, в присутствии вахтенных — штурмана и матроса — зафиксировал в судовом журнале. Подписи всех троих были предъявлены экспертам, а потом и журналистам. Имелись также автографы и других членов экипажа «Механика Пономарёва»: команда была поднята по тревоге «человек за бортом», и каждый расписался под текстом служебной записки в подтверждение того, что «в условиях хорошей видимости и отсутствии волнения на море по курсу судна не отмечено никаких плавучих объектов, в т. ч. островов».

Немирович и вправду был готов простоять на якоре до утра, но этого не понадобилось: остров появился через четыре часа там, где ему и положено быть — в пяти милях от берега и в двух — от танкера. Как будто никуда и не исчезал. С моста отдали команду запускать главный