защитных рун для работы с Перчатками Смерти, по одной на каждый палец, и тайная, одиннадцатая, которую следует единожды, перед началом работы с остальными рунами, начертить на собственном нёбе раствором специального яда, разведенным в такой пропорции, чтобы не умереть, а только, как сказано в тексте, «навсегда отравить кровь». Изумительной красоты концепция, и сами руны ей под стать. Совершенные очертания, благозвучные древние названия…
— Да погоди ты! Куда тебя понесло? Я тебя уверяю, даже если эти грешные руны имеют форму задницы и их названия, все до единого, созвучны слову «задница», но при этом они все-таки сохранят тебе жизнь, я буду совершенно удовлетворен.
— Это потому, что для вас красота мира — приятное излишество, а для меня — лекарство, — объяснил я.
— Да, действительно. Хорошо, что ты это осознаешь. Скверно, что я об этом забываю. В качестве извинения прими этот горячий пирог с индюшатиной. Я его, можешь вообразить, украл. Честность отнимает слишком много времени, в той лавке еще человек пять желающих толкались. И имей в виду, пока ты его не сожрешь, я с места не двинусь. Зато потом оставлю тебя в покое и пойду спать. У меня была та еще ночка, а перед ней — на диво веселый вечер, которому предшествовал донельзя интересный день. Я охотился на троих старших магистров ордена Лающей Рыбы, а за мной, в свою очередь, зачем-то гонялся начальник Правобережной полиции — нашел время! Уж не знаю, что случилось с сэром Йохом, то ли на солнце перегрелся, то ли бальзаму Кахара перепил, до сих пор у него хватало здравого смысла не совать нос в мои дела, а тут вдруг, ни с того ни с сего, — нате вам! Но все закончилось хорошо — в смысле, мало того что он меня не поймал, так еще и я его при этом не зашиб, что особенно радует. Он отличный мужик, такие раз в тысячу лет рождаются.
Я подумал, что только очень могущественный человек может себе позволить так искренне радоваться, что ему удалось не убить врага. В одной старинной книге я как-то встретил поговорку «сильный великодушен», тогда она показалась мне полной чушью. Но теперь понятно, о чем речь. Когда никого не боишься, можно спокойно и трезво выносить суждения о людях, не интересуясь тем, как они сами относятся к тебе. И, соответственно, оставить в живых опасного противника может позволить себе лишь тот, для кого по большому счету никто не опасен.
— Я рад, что мое общество доставляет тебе удовольствие, которое ты изо всех сил стараешься растянуть, — насмешливо сказал Чиффа. — Но пирог все-таки ешь. Зря я, что ли, его воровал?
— Спасибо, — поблагодарил я. — Просто слишком много информации, и я не успеваю ее обработать.
Подумал, понял, что объяснение вышло невнятное, и добавил:
— Еда — это тоже информация. И вообще все.
— Понимаю. Ты прав, на твоем месте любой захлебнулся бы. Одна Сотофа чего стоит. Но ты справишься. У тебя прекрасная голова, несмотря ни на что.
— Вот да. Леди Сотофа, — сказал я, разрезая пирог. — Кто она, что это было? Они все такие в ордене Семилистника? Но если так, почему война затянулась надолго? Они же одним взглядом могут всех победить.
— Ну уж — все! Сотофа одна такая в Мире. Девочки у них, впрочем, все ничего, но ей в подметки не годятся. Мужчины — тем более. Если бы не Сотофа, у Семилистника не было бы ни единого шанса — не только выиграть войну, вообще уцелеть. Но ребятам повезло, Сотофа — человек чести, она их никогда не бросит. С другой стороны, если бы не она, их Великий Магистр не остался бы без Тени, и тогда, кто знает, возможно, все было бы не столь безнадежно.
— Примерно после слов «никогда не бросит» я перестал вас понимать, — заметил я. — Хотя речь, мне кажется, пошла о чрезвычайно интересных вещах. Как человек может остаться без тени? Он перестает ее отбрасывать? В жизни не слышал ни о чем подобном. И какой от этого может быть вред? Впрочем, я допускаю, что дела ордена Семилистника и леди Сотофы меня не касаются…
— Да уж конечно не касаются, — подтвердил Чиффа. — Но поскольку ты пока не раздобыл для себя защитные руны, помогающие не умереть от любопытства, придется спасать твою жизнь еще раз. Боюсь, со временем это станет дурной привычкой, и я стану спасать тебя трижды в день, как сейчас курю трубку. Кошмарная перспектива. Вот он, истинный Ужас Магов, а вовсе не глупости, которыми пугают непутевых младших магистров их просвещенные наставники.
Я уже привык к его манерам и окончательно перестал обращать внимание на насмешливые интонации. Если такое могущественное существо ведет себя столь причудливо, вероятно, у него есть на то серьезные причины, которых я пока не понимаю, как и многого другого, увы. А ведь подумать только, большую часть жизни я считал себя очень умным и блестяще образованным человеком.
— Так вот, Тень, — продолжил Чиффа. — Речь вовсе не о той тени, которую отбрасывает человек в солнечный день. Дела обстоят примерно так: у каждого живого существа есть своего рода двойник — брат, сестра, как ни назови, это лишь еще больше нас запутает. Другое живое существо, неизвестной и непонятной нам, а потому неописуемой природы. Обитает оно в совсем иной реальности, устройство которой я тебе объяснить не могу, потому что сам толком не знаю. Там я пока не был. Могу только сказать, что отличий между нашими Мирами куда больше, чем между тобой нынешним и Безумным Рыбником, но и сходства — не меньше. Так понятно?
— Более или менее. Насколько это вообще возможно. Продолжайте, пожалуйста.
— Хорошо. Продолжаю. Между человеком и его Тенью, безусловно, существует прочная связь. Но ощутить эту связь и уж тем более осмысленно взаимодействовать с Тенью может только чрезвычайно могущественный колдун, получивший к тому же соответствующую подготовку. Для всех остальных знание о Тени совершенно бесполезно. Бессмысленная, неинтересная сказка, которая только вносит путаницу в мысли и будит ненужные фантазии. Поэтому, а вовсе не по какой-то иной причине это знание, скажем так, не слишком распространено. Как и всякая настоящая тайна, оно само себя стережет, не обременяя посвященных обетом молчания. Зато для колдуна, сумевшего наладить с Тенью хотя бы некое подобие контакта, открываются совершенно неописуемые перспективы. Я не преувеличиваю. Тот, кто лично знаком со своей Тенью, неуязвим и непобедим, всегда бодр, радостен и почти бессмертен, но таких — раз, два и обчелся. Впрочем, в этом деле всякая малость на пользу, один раз услышать голос своей Тени во сне — уже великое дело. Причем, насколько я понимаю, встреча полезна обеим сторонам. Поэтому иногда Тень сама прикладывает усилия, чтобы контакт состоялся. Мне рассказывали, бывает даже так, что человек не представляет собой ничего выдающегося, магии не учится и вообще ничему, живет спустя рукава, зато его Тень оказывается великим магом — там, у себя дома, — и в конце концов добивается своего. И наш бездельник практически даром получает все дары, которые сулит связь с Тенью. А уж когда оба чего-то стоят и стараются наладить связь, результат превосходит самые смелые ожидания. У Нуфлина Мони Маха, насколько мне известно, именно такой случай. Сам он, что бы ни говорили его враги, был чрезвычайно способным и неутомимым колдуном, особенно в юности. О, думаю, тогда ему не было равных, благо Король Мёнин уже давно исчез, Лойсо Пондохва еще не повзрослел, а остальные достойные противники занимались своими делами и не принимали участия в соревнованиях… Так вот, Тень Нуфлина, как я слышал, оказалась ему под стать. Когда эти двое встретились, началось нечто невообразимое. Именно тогда Нуфлин основал орден Семилистника, и от желающих присоединиться отбоя не было, опытные старики охотно становились младшими магистрами, потому что чуяли силу, как кошки свежее мясо, и не собирались упускать возможность подойти поближе к кормушке. Какое-то время, то есть несколько столетий, дела обстояли примерно таким образом. Я-то, конечно, пою с чужих слов, потому что в ту пору жил в Кеттари, где, кроме всего, водил нежнейшую дружбу с девочкой по имени Сотофа. В один прекрасный день эта красотка объявила, что у нее, видите ли, внезапно обнаружилось Призвание, поэтому все, включая меня, идут в задницу, а она едет в столицу, где поступит в первый попавшийся орден, куда ее согласятся взять, поскольку, если она немедленно не начнет серьезно изучать магию, всему конец. Аргумент, что и говорить, сильный, кто-кто, а я ни за что не встану между человеком и его Призванием, даже если такой поступок будет в моих интересах. В общем, Сотофа укатила в Ехо, а я остался в Кеттари, поскольку незадолго до описанных событий мой наставник завеялся неведомо куда, объявив, что у меня есть лишь
