Получив информацию из ГДР, Калининградская экспедиция сразу приступила к изучению нового объекта поисков, который приобрел порядковый номер восемьдесят восемь. Сначала были опрошены работники швейной фабрики, располагавшейся теперь в бывшем здании немецкого универмага. Удалось найти людей, которые участвовали в восстановлении дома и в деталях рассказали об этом.
Из справки о встрече с В. Ф. Золотаревым
«…Прораб Шигарев П. А. принял решение не очищать подвальные помещения от завалов и строительного мусора, а приказал провести планировку в подвалах и забетонировать… Таким образом, в итоге получилось, что подвальные помещения оказались необследованны, а их высота уменьшена примерно на 80 сантиметров. Тов. Золотарев В. Ф. предполагает, что в этом доме могут быть и нижние ярусы подвалов…»
В архивах было найдено заключение инженера Якубовича с характеристикой поисковых объектов в районе Штайндамм, составленное им в 1967 году сразу после решения Совета Министров РСФСР образовать правительственную комиссию по розыску Янтарной комнаты и других музейных ценностей. В нем Владимир Михайлович, основываясь на собственном опыте обследования зданий города в пятидесятые годы, делал предположение о возможности укрытия ценностей в глубоких подвалах взорванных руин к западу от ателье индпошива и швейной фабрики.
Получив разрешение на проведение поисковых работ в здании бывшего универмага «КЕПА» и на прилегающей к нему территории, экспедиция приступила к обследованию объекта. Работы начались осенью 1973 года в пятидесяти метрах от здания, там, где ориентировочно располагался двор ликерной фабрики и, по описаниям Зонненшайна, был вход в шахту. Снова геофизики развернули свои приборы, позволяющие улавливать аномалии в грунте. Но калининградский грунт — это, как известно, не только песок, земля и глина. Это скопление металлических конструкций, железобетона, старых, разрушенных коммуникаций. Поэтому чувствительным приборам трудно «разобраться» в подземном хаосе, и показания их зачастую бывают противоречивы. Так и здесь. Геофизики указали столько аномалий, что, казалось, все внизу состоит из сплошных бункеров и подземных галерей.
Начались буровые работы, которые эпизодически проводились в течение года, — сначала неподалеку от фабрики, а затем и в ее подвальных помещениях.
Из заключения Калининградской экспедиции
«…На полученных аномалиях в 1973–1974 годах пробурено 57 скважин на глубину от 10,5 до 20 метров. Скважины располагались как вокруг здания для выявления признаков шахты или штольни, так и внутри здания бывшего универмага… Со стороны, где по данным заявителя, пролегала штольня… бурение не дало ожидаемых результатов…»
Однажды поисковикам, казалось, повезло. Раскоп позади здания фабрики позволил натолкнуться на какой-то подвал, заваленный сгнившими досками и обломками ящиков. Под ними оказалась груда разбитой и целой посуды. На тарелках легко различался фирменный знак и надпись «Кафе Штайнер». Но самое тщательное обследование не привело к обнаружению подземного хода или колодца, уходящего вниз к искомым бункеру или штольне. Энтузиазм поисковиков стал понемногу угасать. «Достоверные» сведения Зонненшайна и воспоминания Крылова и Куделяка теперь уже не казались безупречными с точки зрения объективности. Поэтому было принято решение организовать встречу с заявителями, а если возможно, то, пригласив их в Калининград, попытаться точнее определить местонахождение объектов, о которых они сообщали в своих письмах.
В сентябре 1974 года в Калининград из Саратова приехал Владимир Васильевич Крылов. Здесь состоялась встреча бывших фронтовиков, не видевшихся друг с другом более десятка лет. Постаревшие, но по-прежнему энергичные, они с готовностью приняли предложение еще раз пройти по центральным улицам города, чтобы поточнее определить местоположение подвала, где в апреле 1945 года лежали ящики с янтарными изделиями и старинными знаменами. Чтобы не быть субъективными, предоставим место официальному документу, отфиксировавшему эту попытку.
Из справки о работе с заявителем В. В. Крыловым
«…Крылов В. В. самостоятельно ориентировался на местности в районе старого города. Ориентирами, которые сохранились до настоящего времени, для него были направление улиц Ленинский проспект — Житомирская (быв. Штайндамм), здания Дома одежды и фабрики индпошива (быв. универмаг „КЕПА“), остатки развалин замка.
В результате первого визуального осмотра тов. Крылов В. В. высказал предположение о месте захоронения музейных ценностей, которое находится в районе объектов „Бункер Брюсова“ — „КЕПА“…
…Продолжая изучение этого района, тов. Крылов встретился с тов. Бутенко И. Р., проживающим с 1945 года в районе „КЕПА“. На основании своих воспоминаний и воспоминаний Куделяка A. B., а также сопоставляя данные о размещении старых зданий и дворов, тов. Крылов сделал вывод, что подвал с захоронением ценностей находился во дворе под зданием на том месте, где в настоящее время располагается магазин…»
Примечательно, что в процессе определения местонахождения объекта и Крылов, и Куделяк независимо друг от друга привели сотрудников экспедиции к известной фабрике на Ленинском проспекте, что, безусловно, доказывало объективность их воспоминаний.
С приглашением в Калининград Зонненшайна, с которым была установлена устойчивая переписка, было, разумеется, гораздо сложнее. Тем не менее руководство экспедиции направило письмо в Генконсульство СССР в Лейпциге с просьбой оказать содействие в организации поездки Зонненшайна в Советский Союз. В проработку этого вопроса включилось и советское посольство в Берлине. Но тут неожиданно заколебался сам Пауль Зонненшайн, до этого выражавший готовность приехать в Калининград и показать все на месте. В одном из своих писем, ссылаясь на недавно перенесенную тяжелую операцию, он сообщал, что приехать не сможет. А потом вдруг вообще заявил: «Что-либо другого дополнить… кроме того, что я уже написал по этому вопросу (по вопросу укрытия ценностей в 1944 году. —
В ответ на наводящие вопросы немец присылал явные отписки, практически ничем не дополняющие уже сообщенную им информацию. А в самом начале 1976 года пришло письмо, заставившее сотрудников экспедиции серьезно задуматься по поводу искренности Зонненшайна. В письмо была вложена вырезка из газеты «Нойес Дойчланд», в которой излагалась широко распространенная версия о тайной эвакуации Янтарной комнаты из Кёнигсберга морским путем и возможном нахождении ее в трюмах затонувшего у выхода из Данцигской бухты лайнера «Вильгельм Густлов».
Из письма Пауля Зонненшайна. 1 января 1976 года
«Мой приезд я бы не считал необходимым, так как прилагаемая газета представляет… убедительные доказательства (так же, как и показания нацистского гаулейтера Коха) того, что ценности были приняты на борт одного корабля в Гдыне в марте 1945 года. Вырезку из газеты прилагаю.
Было совершенно ясно, что в поведении «живого участника» захоронения ценностей в Кёнигсберге произошли серьезные метаморфозы. После того как в многочисленных письмах он подробно рассказывал об уже известных нам событиях весны и лета 1944 года, Зонненшайн почему-то вдруг резко решил не только прервать свои воспоминания, но и вообще прекратить переписку. Не говоря уже о том, что ехать в СССР он явно не собирался. Похоже, что он кардинально пересмотрел свои взгляды на оказание нам помощи в розыске похищенных нацистами ценностей. Все это наводило на мысли о том, что произошло это не без какого-то внешнего влияния, а последующие события позволили считать это предположение
