Ларсом обследованием рыцарских комнат и проводили раскопки на замковом дворе — ты помнишь, это было в тридцать втором, — старший инспектор Радке сделал для меня эти светокопии. На них мы с профессором отмечали то, что удавалось обнаружить нового, ну там разные ранее не известные ходы, замаскированные еще в Средние века ниши. Эмма, знаешь…
— Иоханнес, ты все такой же! Увлеченный, мечтательный и совершенно далекий от того, что сегодня происходит.
— Наверное, ты права, Эмма. То, что происходит сегодня, я не могу ни понять умом, ни принять сердцем. Все гибнет, все рушится. То, что вчера еще имело какое-то значение… — Он обвел глазами комнату. — Сегодня не стоит ничего.
— Нет, Иоханнес. Есть вещи, которые не зависят от времени.
— Да, Эмма. — И он посмотрел на перевязанную шелковой тесемочкой пачку писем, лежащую на крышке почти собранного уже чемодана.
Супруги Гербах покинули свою квартиру на Штайнштрассе в половине восьмого вечера. До Фридрихсвальде, где жил дядя Альберт, было ходу не более часа, так что они вполне успевали до начала комендантского часа.
Сразу после ухода Гербаха и Мунира оберфюрер Бёме вызвал оберштурмбаннфюрера Готцеля. Тот появился не сразу, доложив, что задержался из-за сеанса радиосвязи с диверсионно-разведывательной группой «Лесника», оставленной в районе Роминтенской пустоши.
— Господин оберфюрер! Наконец-то мы получили сведения от нашей W-группы. «Лесник» передает, что они приступили к выполнению задания. Потерь пока нет. К «Леснику» присоединилась группа, выброшенная восьмого марта в лесном массиве в тридцати километрах юго-западнее Инстербурга…
Готцель докладывал обстоятельно, со знанием дела, но, разумеется, еще не зная, что советская контрразведка уже имела достаточно полную информацию о составе и задачах присоединившейся к «Леснику» группы.
Из Докладной записки о результатах розыска агентуры противника органами контрразведки СМЕРШ Земландской группы войск в марте 1945 года
«…Группа имела задание:
проводить диверсионные акты на железной и шоссейной дорогах Инстербург — Кёнигсберг и совершать террористические акты над военнослужащими Красной Армии. Задание было рассчитано на 21 день.
Диверсанты вооружены немецкими штурмкарабинами, пистолетами и гранатами, а также имели жесткий и мягкий тол и магнитные мины. Все они одеты в гражданское платье, поверх которого имелись красноармейские шинели, шапки и ремни. Одновременно каждый имел фиктивную солдатскую или рабочую книжку восточного рабочего на вымышленную фамилию…
На случай задержания в расположении советских войск диверсанты имели легенду, что они якобы участвовали в боях под Инстербургом, 24 января с.г. часть их была разбита, а они, переодевшись в гражданское платье, скрываются по лесам…
Кроме того, при передвижении в нашем тылу лица, владеющие русским языком, выдавали себя за военнослужащих Красной Армии, сопровождающих якобы группу задержанных немцев…»
Оберфюрер Бёме поинтересовался у Готцеля сведениями о других группах «Вервольфа», но на данный момент ничего утешительного о них известно не было. Более того, накануне поступило сообщение о разгроме «отряда 038», во главе которого стоял очень опытный разведчик и диверсант капитан Адамский. Эта группа базировалась на одном из самых подготовленных и законспирированных объектов — подземном бункере с условным наименованием «Замок Зигфрида».
— К сожалению, господин оберфюрер, по нашим данным, весь отряд уничтожен оперативно- войсковой группой НКВД. Радист успел передать, что на окраине Шёнвальде завязалась перестрелка, капитан Адамский и несколько человек были убиты, а остальные приняли яд.
— Это тот самый отряд, который мы сформировали из оставшихся курсантов разведшколы?
— Да, оберфюрер. Все они закончили нашу школу здесь, в Кёнигсберге, потом в течение десяти дней готовились к заданию. Некоторые из них привлекались к оснащению всем необходимым законспирированных точек и подземных объектов «Вервольфа» в Кёнигсберге.
— Что-о-о? Вы хотите сказать, что эти люди были осведомлены о наших объектах в городе? — с негодованием в голосе спросил Бёме.
— Да, господин оберфюрер. Два или три человека привлекались к этой работе, по-моему, на объекте «Б-Зет»…
— Вы в своем уме, Готцель? «По-моему, привлекались»! Вы что, не понимаете, о чем вдет речь? Кто конкретно привлекался?
Готцель выглядел озадаченным, явно не ожидая такой реакции своего начальника. Он был готов к тому, что Бёме даст разнос за то, что группа, не успев начать диверсионные акции, оказалась разгромленной противником, что надежда на профессионализм Адамского не оправдалась. Но того, о чем спросил Бёме, Готцель не ожидал. Он вдруг явно почувствовал, что допустил большую промашку, не придав значения включению в состав «отряда 038» людей, осведомленных о местах дислокации объектов «W» в городе. Да и гестапо тут, видно, тоже кое-чего не досмотрело.
— Господин оберфюрер, я сейчас уточню, кто конкретно был включен…
— Доложите сейчас же, — со злостью в голосе проговорил Бёме.
«Идиоты! Кретины! Неужели они не понимают, что отправлять на задание в тыл противника можно было только тех, кто не привлекался к работам на конкретных объектах в самом Кёнигсберге? В противном случае мы не можем быть полностью уверены в том, что сведения о засекреченных объектах не станут известны „иванам“. А тогда…» Что было бы тогда, Бёме не хотел даже и думать. Весь план организации диверсионно-террористического подполья в Кёнигсберге летел к черту.
Бёме нервно ходил по кабинету. Он испытывал сильное раздражение, которое будило в нем чувство ярости.
Готцель вернулся буквально через пять минут. Сверившись со списком, он доложил:
— В составе «отряда 038» находятся три человека, которые участвовали в оборудовании объекта «Б- Зет». Это Вальтер Кюн, Эрнст Груббе и Хорст Мирус. Все они прошли подготовку в нашей разведшколе, все, кроме последнего, неоднократно забрасывались в тыл русских…
— Что они конкретно знают об объекте «Б-Зет»?
— Всё.
— Что значит «всё»?
— Они знают… — Готцель мельком взглянул в список. — Место дислокации объекта, его планировку, состав складируемого снаряжения, оружия и боеприпасов…
— Идиоты! — буквально взревел Бёме. — Вы что, не понимаете, что в разведке не бывает так, чтобы все знали всё! Какого черта вы привлекали их к оборудованию этого объекта? У нас что, не хватило живой силы? У нас что, есть проблемы с военнопленными?
Бёме не на шутку разошелся. На лице его выступил румянец, стало заметно, как начала слегка подрагивать левая щека. Готцель знал, что это — верный признак наивысшего недовольства шефа, и даже поежился от ощущения собственной беспомощности и невозможности исправить оплошность.
— Вы, Готцель, опытный контрразведчик! Мне известна ваша работа в Норвегии. Я знаю о ваших успехах в Орле и Брянске. На вашем счету заброска агентуры, которая нанесла серьезный урон врагу. Как могли вы, Готцель, допустить, что о наисекретнейшем объекте СД знают все, кому не лень?
— Простите, оберфюрер. Но об объекте знают очень немногие. Вот список… — Готцель потряс перед собой листом бумаги. — В нем указаны всего семнадцать человек немцев. Остальные — русские и поляки из Шихау — уже ликвидированы. У меня есть расписка охранного взвода СС.
— Да, но эти… Из «отряда 038». Вы говорите, они все погибли?
— По нашим данным — все. Но…
— Что «но»?
