бульбу.
Молча пришел приказчик пани Дубовской, волоча за собой по траве кожух, и улегся между Нестерком и босым мужиком.
Потом ели печеную картошку без соли — что делать, ни у кого ни щепотки не отыскалось.
И до утра все, кроме пана приказчика, спали крепко, без снов.
Приказчик же время от времени вскакивал и испуганно всматривался в стену тумана: ему казалось, что вот-вот выскочит откуда-нибудь Римша с лозовым прутом в руках…
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ГДЕ КУПИТЬ ДЕНЬГИ?
Карман пустой — с ярмарки долой.
Ярмарка начинается за много верст от села.
Телеги, возы, колымаги скрипят по дорогам — на ярмарку!
Овцы, коровы, волы пылят по дорогам — на ярмарку!
Паны, купцы, приказчики, как мошкара на костер, летят на ярмарку!
Гусляры, скоморохи, поводыри медвежьи спешат, кто пешком, а кто с попутным обозом — на ярмарку!
В деревнях окрестных не увидишь уже выложенных на солнце домотканых холстов и рядна, ни одной целой крынки и плошки не найдешь в хате гончара, а кузнец из последнего куска железа выбил две косы и отправил их с кумом туда, куда весь товар идет, — на ярмарку!
Если бы весь ярмарочный товар можно было сложить в одну кучу, то куча бы горой стала и закрыла желтый, похожий на репу, купол сельской церкви. Но так как каждая кучка — будь то морковь или редька, каждая связка — будь то лапти или лук-цибуля, каждая мерка — будь то гречка или просо — имела своего хозяина, то церковь беспрепятственно господствовала над селом, и мужики, едущие на ярмарку, завидев с высоты своих возов крест вдали, вздыхали с облегчением; вот и конец дороги, скоро будем на месте!
Там, где у других дорога кончалась, у Нестерка она только начиналась. Легко на ярмарке купить двух коней, если деньги есть. А где купить деньги? Вот за ними-то, чуяло Нестеркино сердце, придется еще отправляться в трудную дорогу…
Скоморох в зеленой рубахе играл на скрипке и пел, а по кругу ходил на задних лапах большой бурый медведь. В носу у зверя блестело кольцо. Конец цепи держал стоящий посередине круга скоморох в красной рубахе.
Нестерко услышал только конец скоморошьего действа.
— Уж лучше медведя встретить в лесу, чем купца на ярмарке, — громко произнес скоморох в красной рубахе.
— Отчего же? — спросил, перестав играть на скрипке, скоморох в зеленой рубахе.
— Мишка, ты что с мужиком сделаешь, коли встретишь? — спросил поводырь.
— А-у-у-а! — рыкнул медведь и два раза открыл и закрыл пасть.
— Съест! — догадались зрители.
— Одним махом! — подтвердил поводырь. — А если мужик у купца в долг товар взял?
— Купец мужика до следующей ярмарки есть будет! — ответил скоморох со скрипкой и снова заиграл плясовую;
Медведь приседал и выбрасывал лапы, мужики хохотали, глядя на ужимки зверя.
Нестерко с сожалением протиснулся из круга. Прислушался к ярмарочному гулу и уловил в дальнем конце еле слышное конское ржание — там, на привычном месте, возле колодца, шла торговля лошадьми.
Если бы можно было, то Нестерко шагал бы, крепко зажмурив глаза. Уж лучше вовсе ничего не видеть, чем смотреть на такое богатство, зная, что даже зернышка просяного купить не можешь!
Как нарочно, все кругом сияло, сверкало, слепило.
Уздечки, сбруи, ножи кос, медные котлы, крынки, плошки, чарки, ложки, сапоги, седла, подковы искрились и горели в солнечных лучах не хуже церковных крестов.
Холм краснобоких сочных тыкв пылал, как закат.
Ярко-желтое просо, радуга утиных перьев, белоснежная россыпь яиц — как тут не ослепнуть бедняку, как не закручиниться нищему хлеборобу!
По дороге к лошадникам Нестерко встретил веселую толпу, которая потешалась над пьяненьким мужиком, обнимавшим белого петуха.
— Меняю петуха! — кричал мужик, едва держась на ногах.
— Какой же это петух! — убежденно говорил красноносый толстяк и подмигивал обоими глазами окружающим. — Это заяц!
— Заяц! — поддерживали толстяка стоящие вокруг. — Не видишь, что ли? Заяц и есть!
— А ну вас к бесу! — отмахивался мужик, одной рукой прижимая к груди петуха. — Шуткуете!
Он пошел дальше. Толстяк с красным носом, продолжая все подмигивать, не отставал ни на шаг. За ними двинулись любопытные.
Нестерку было по дороге. Он смеялся вместе со всеми, наблюдая, как мужик с петухом обращался к встречным с одним и тем же недоуменным вопросом;
— Это… кто? — и протягивал петуха.
Встречные сразу же включались в игру и отвечали:
— Заяц! Косой! Русак!
После каждого такого ответа мужик пристально вглядывался в петуха, крутил головой, таращил глаза и шел дальше.
Звенели ножи кос — ударяя их друг о друга, купцы зазывали покупателей. Как маленькие колокола, гудели чугуны и сковороды. Крики торговцев и песни бражников, пьющих в корчме, смешивались с ревом медведя и мычанием волов.
Ржание лошадей все ближе, громче… Наконец-то вот он, конный ряд.
У колодца истошно вскрикнула бабка в синем платке и запричитала:
— Ой, умрет мой сыночек единственный с голоду! Ратуйте, люди добрые!
Добрых людей, по всей видимости, стояло вокруг колодца много, но они пересмеивались и улыбались. Только двое молодых парней, свесив головы в колодезный сруб, орудовали веревкой.
— Человек в колодец упал, — весело сказал Нестерку лузгающий семечки маленький старичок.
