— В том и фокус. Везде, где закопаешь, видно, что земля перекопана, а здесь нет — могила-то свежая.
— Ну, Кухня! Я б никогда не додумался.
— Это не я, — сознался Кухня, — в одном детективе прочитал. Только там убили человека и зарыли в свежую могилу. Самое милое дело. И земля перекопана, и никто не догадается разыскивать труп в чужой могиле…
Винт вдруг остановился и сказал:
— Кухня! А ты помнишь этот крик на кладбище?!
Кухня начал икать.
— Что это со мной? — сказал он. — Весь день сегодня икаю.
— Кто-то вспоминает, — хмуро разъяснил Винт.
— Родители. — Кухня опять икнул. — Значит, ты думаешь кричал тот, кого потом закопали?..
В дверь кабинета вошла Тихонша, за ней здоровый, непрошибаемый мужик с маленькими, умными глазками.
— Это мой деверь, — сказала Тихонша. Конов не стал представляться.
— Вы определили, что у вас похитили? — спросил он.
— Хуже, — глухим голосом сказала Тихонша, — тут такие дела…
— Что еще?
— Я сегодня была на кладбище…
— Короче! — чуть громче, чем надо, сказал Конов. «Нервы ни к черту!» — подумал про себя.
— Мы заявление составили. — Она дала ему три исписанных листа бумаги.
У Конова задрожала рука. Он положил бумаги перед собой на стол. «Было ясное раннее утро. Я сидела на могиле моего супруга (покойного) Тихонова Дмитрия Степановича», — прочел с отвращением.
Она сразу почувствовала неладное, когда появились двое мальчиков. «С лицами малолетних преступников» — так они ей показались. «Она в маразме, шизофреничка. — У Конова в глазах плыли строки нового заявления. — Ну а родственник? Или у них это семейное? Или, — неожиданно мелькнуло у него, — мне надо срочно в отпуск!»
— Вы на чем остановились? — Она испугалась, что он не будет читать дальше.
— На малолетних преступниках…
— Один — чистый волчонок. Дай ему палец — сразу откусит!
Имелся в виду Кухня. Про второго, про Винта, она тоже ничего хорошего не могла вспомнить:
— Или махоркой в глаза, или бритвой по лицу — ему как водицы испить.
Конов перевернул страницу. Преступники пришли попроведывать утонувшую сестру. «Потому что она вроде не умела плавать», — писала Тихонша. «В отпуск. Срочно!» — думал свое Конов. Читал: «…тогда на могиле ничего не было, один холмик. А тут появилась плита из искусственного гранита с надписью и фарфоровой фотографией. Никакой девочки там и близко не было. А лежал и лежит негр».
Коротко, по-людски, ничего не случилось. Сегодня Тихонша пошла на кладбище, и выяснилось, что рядом с покойным мужем похоронена не девочка-утопленница, а негр. «Почему негр?!»
— Вы теперь мне каждый день будете писать новое заявление? — поинтересовался Конов.
— Минуточку, — вмешался деверь, — это не новое заявление, а продолжение старых.
Конов не ошибся — деверя голыми руками не возьмешь.
— Их на разведку послали, — сообщила Тихонша, — вон, мол, старуха — дура. А ну, расспросите ее…
Деверь подтвердил ее предположения кивками.
— О чем? Что они хотели разведать?
— Вот вы и расследуйте! — сказал деверь. — Кто из нас сыщик?
Конов встал, заканчивая глупый разговор.
— Что вы собираетесь предпринять? — спросил обиженный невниманием деверь.
— Что вы предлагаете? — поинтересовался Конов.
— Это ваша работа, — надавил деверь. — Наше дело заявить.
— Ничего не собираюсь, — коротко сказал Конов.
Глава четвертая
Сыщик
Тихонша похудела, пропал аппетит и веселость. Она стала пугливее ласточки, круглосуточно впадала в глупую задумчивость. Человек всегда начинает бояться, когда не знает причин событий, происходящих вокруг него. Ей каждое мгновение казалось, еще чуть — она додумается до правды, и жизнь опять станет уютной.
Тихонша вслед за всеми родственниками побаивалась своего племянника. Самостоятельный был парень, хоть и безотцовщина. Он с детства отличался серьезом. Еще и годика ему не было, мать его уронила. Малыш кричал беспрерывно двое суток, думали, не выживет. Случайно один из родни побренчал у него над кроваткой денежной мелочью. Малютка мгновенно затих и пошел на поправку. Ни красивые погремушки, ни соски-пустышки, ни колыбельные песни у мальчугана не проходили. При звоне монет он вовремя засыпал, падала высокая температура, проходила сыпь.
Теперь он стал взрослым, выучил английский язык, ездил на машине «тойота», хоть и не новой, но очень хорошей.
Завел свой бизнес. Пока он еще не развернулся, но родственники понимали, кто у них будет первый в семье миллионщик. А с детства сохранилась привычка: он все время бренчал в кармане мелочью, особенно когда были неприятности и надо было успокоиться.
— Вот счет, тетя. — Он положил перед ней квитанцию за междугородный телефонный разговор. — Помните, вы от ревности помешались, и я звонил этому Шишу.
— Конечно, конечно, — согласилась Тихонша.
— Я пошел. Не забудьте оплатить.
Племянник давно внес в родственную безалаберность американский порядок. «Каждый платит за себя!» По-цивилизованному жить стало удобнее. Заплатил и роднись на здоровье, а то вечно один не доплачивает, другой переживает, что переплатил. «Например, — говорил племянник, — браки по расчету самые прочные. Статистика. Потому что не мордобой из-за ревности, а четкий экономический расчет!» Родственники соглашались: «Дружба дружбой, а табачок врозь».
Тихонша надела очки.
Не сумма ее поразила — ряд цифр телефонного номера на квитанции: 067 050426. «Жду ответа, как соловей лета, 067 050426. Шиш» — так появились эти цифры. Она бросилась к ящику, где аккуратно хранила все свои бумаги. Нашла телеграммы Шиша. Их было пять, стало четыре. Телеграмма с таинственным номером пропала. Тихонша поняла наконец, что у нее украли.
— Мне некогда, тетя, — невежливо сказал племянник, увидев ее во второй раз на дню, только теперь уже на пороге своей конторы, которая называлась офис.
Тетя Тихонша слабо махнула рукой, ноги ее не держали. Она бессильно опустилась в кресло. Племянник раздраженно побренчал мелочью в кармане.
— Что с вами?
— Мне этот пожарник Шиш сказал, что я выиграла электрический утюг…
— Вам лечиться надо, тетя, — ласково сказал племянник.
— И назвал не тот номер…
— А какой надо?
Тихонша молча протянула счет за переговоры.
— Зачем же он такой обманщик? — еще не врубился племянник.
