кобуре. Но не расстроился, а, наоборот, обрадовался. Зачем-то этот пистолет был нужен. Правда, никак не мог вспомнить, зачем хорошим людям пистолеты под мышкой.
— Ты сыщик, — сказал ему кто-то, может, просто внутренний голос сказал, — ты — сыщик!
Шла прекрасная, нужная жизнь. Он мчался за преступниками на мощном мотоцикле, отстреливался от банды, спасая восхитительных девушек, и попал в коварную западню. Его решили распилить пополам, ему вырезали сердце, били бамбуком по пяткам, привязывали к хвосту дикой лошади, жгли заживо…
Конов боялся одного: сейчас он проснется. Его вызовут к начальнику уголовного розыска, и все начнется сначала: старухи-самогонщицы, смерть по пьянке, негры на кладбище…
Он еще во дворе милиции узнал, что его ищет подполковник, не придал этому значения.
Вошел в здание, дежурный оторвался от телефона:
— Вас срочно к начальнику.
Конов попытался припомнить свои упущения за вчерашний день и ничего не припомнил.
— Как дела? — спросил начальник задушевным голосом.
Конов понял — никакие его дела начальника не интересуют, пожал плечами, с тревогой посмотрел на наливающегося гневом подполковника.
— Как с этой, с… — Начальник ткнулся в бумажку перед собой и прочел: — С Тихоновой…
— Ненормальная… — пожал плечами Конов.
— Зачем ты ее к прокурору отправил? Умник!
— Прокурор дает разрешение на вскрытие могил… Если появляются причины…
— Он дал это разрешение! — закричал, уже не сдерживая себя, подполковник. — И причина есть. Самая для тебя причина — там труп лежит…
— Правильно, — тупо сказал Конов, — куда ему деваться.
— Да не мужа, кретин! Там труп совершенно другого человека.
Сегодня ночью малахольные деверь с племянником вскрыли могилу Тихонова. Утром заявились к прокурору с повинной и жалобой на инспектора Конова.
— Если б вы послушали тетю, может, и убийства не было, — нахально сказал племянник.
— Совесть есть? — спросил Конов.
— Совести много, — сказал деверь, — денег не хватает.
— Только не надо насчет совести, — вставил племянник.
— Ну да, — поддержал деверь, — а то все кругом богатеют, а мы на том же месте.
Конов оставил милиционера на воротах кладбища встречать следователя прокуратуры.
— Перестаньте вы бренчать!!! — не выдержал Конов.
Племянник игрался в кармане с мелочью.
— Что — нельзя?
Конов пожал плечами. Рядом два мужика варили ограду вокруг соседней могилы.
— Помните? — Вдова повела головой в сторону сварщиков.
Про сварщиков Конов, убей, ничего не помнил.
— Подойдите, подойдите.
Конов неохотно сделал за ней пару шагов. Мужики перестали варить, хмуро на них посмотрели.
— Милиция, — сказал племянник, — прервитесь.
— Здесь должна лежать девочка-утопленница, так?! Десяти лет! — Тихонша ткнула в гранитную плиту на могиле.
— Нам сказали варить, мы и варим, — сипло прогудел один из сварщиков.
— Не мешайте, — прошипел племянник, — кому вы нужны!
Сварщики обиженно заткнулись. Она могла ничего не говорить. Конов и сам видел фотографию пожилого веселого негра.
— На Комбинате работал, — сказал один из сварщиков, — завещал похоронить себя по православному обряду…
На счастье, по аллее шла машина с красным крестом — приехали медики, следом машина прокуратуры. Следователем был назначен Синцов. Хуже быть не могло. Это был самый старый следователь прокуратуры, Конову приходилось с ним работать. Он мог завалить любое дело, наизусть знал все законы, болел астмой. Все ждали, когда уж погуляют на его проводах на пенсию.
Дальше пошла полная бестолочь. Пришли человек пять с лопатами.
— Куда? — спросил Конов. — Кто вас звал?
— Мы могильщики.
— Мне нужны два человека.
— Мы бесплатно, — сказали могильщики.
Следователь ехидно смотрел на Конова. Народные гуляния продолжались. Пришел директор с тремя женщинами.
— Куда вас несет?! — закричал Конов.
— Мы — бухгалтерия.
— Здесь ничего подсчитывать не надо!
— Вы просили понятых, — сказал директор.
— Два человека. Всего два человека.
При виде такой толпы только покойники не прибежали узнать, в чем дело. Но все пришедшие их навестить заспешили не пропустить что-нибудь интересное. Кое-как освободили место вокруг могилы, и двое могильщиков начали копать.
Толпа молча наблюдала за их действиями. Каждый норовил быть поближе к центру события. Милиционеры урезонивали самых рьяных. Одна из бухгалтерии умудрилась встать за спиной Синцова. Она завизжала вдруг, следователь вздрогнул — из земли показалась кисть человеческой руки.
Могильщики заработали осторожнее. Вскоре показалось плечо, а потом лицо мертвого человека.
Тихонша упала в обморок. Анатолий Адольфович Шиш с проломленной головой лежал на крышке гроба…
Дальше — хуже. Вскрыли гроб — на покойнике не оказалось пиджака с лотерейным билетом.
У Конова было пакостное ощущение боксера, получившего удар в первом раунде. Кувалдой прошел сокрушительный кулак непонятно как, в какое пропущенное Коновым мгновение. Он устоял, продолжал уходить, нырять, уклоняться, но мыслей не осталось, кроме: очутиться в прохладном углу ринга и расставить все по местам, просоображать случившееся.
— Где лотерея? — бесновался деверь. — Я вас спрашиваю — где наш лотерейный билет?
Синцов промолчал на кладбище, теперь звонил из прокуратуры:
— Прошу вас держать меня в курсе ваших действий. — Небрежно добавил: — У прокурора лежит письмо Тихоновой.
Когда она его только написать успела, еще и полутора часов не прошло. Заявление о продажном инспекторе Конове, который в сговоре с преступным миром ограбил могилу покойного мужа.
— Жду сообщений, — сказал Синцов и повесил трубку.
Конов откинулся в кресле. Не шелохнувшись, не меняя позы сидел десять минут. На десятой минуте он перестал ругать свою службу, малоумную Тихоншу, прокуратуру, начальника. Переключился на себя. «Нельзя давать себе послабления, вот что, инспектор, — говорил он себе, — ты же не в похоронном оркестре работаешь. Стоп! — У него начал оживать взгляд. — Не надо давать себе послаблений… А ты? Вчера… Сэр! Сэр…»
Конов подобрался в кресле, живо накрутил телефон:
— Морг? Инспектор Конов. Меня интересует бродяга, которого мы к вам доставили…
На счастье, Сэра не успели похоронить. Конов позвонил подполковнику. Невозмутимо выслушал ругань в свой адрес, попросил в помощь оперативника — толкового лейтенантика Гену из молодых.
— Сначала в морг, — сказал он Гене. — Нужен пиджак с тела одного покойника — бомжа… С этим пиджаком поедешь к Тихоновой. Предъявишь на опознание.
